Премия Рунета-2020
Новосибирск
-3°
Boom metrics

Когда наступит очередной мировой финансовый кризис

Обсуждаем с Ильей Савельевым, Михаилом Юрьевым и Михаилом Леонтьевым в эфире программы «ГлавТема» Радио «Комсомольская правда»
Когда наступит очередной мировой финансовый кризис

Когда наступит очередной мировой финансовый кризис

Савельев:

- Добрый вечер! Мы в полным составе в студии.

Леонтьев:

- А люди все равно могут не верить.

Савельев:

- Они думают, что мы заранее записали. Радиостанция педантично подходит к делу, но, поверьте, подгадать прямой эфир под время – это надо очень постараться.

Вторая новость. Через два дня стартанет то, чего мы так долго ждали. Мы издали книгу. И на сайте главтема.рф можно зайти и купить. Продаваться она будет только там.

Леонтьев:

- Второе издание.

Савельев:

- И есть дополнения. Она абсолютно обновленная, в новой обложке. Книга не потеряла свою актуальность. Именно это и является ее ключевым моментом, потому что все события, которые были в 2007 году…

Леонтьев:

- Она пережила свою актуальность. Раньше надо было читать.

Савельев:

- Там много интересного предсказано. Это одна из немногих работ, в которой предоставляется альтернатива строю. Немногие себе это могут позволить проанализировать.

Леонтьев:

- Редкая птица долетит до середины Днепра…

Савельев:

- Конец года. А 2019-й много интересного готовит. Например, МВФ просит правительства готовиться к мировому финансовому кризису. Они ожидают резкого падения цен на сырьевые товары по всему миру в ближайшие годы.

Леонтьев:

- Мы говорили об этом уже здесь. О том, что предыдущий кризис 2008 года был безумной неожиданностью. Весь мейнстрим считал, что этого не может быть.

Юрьев:

- Не безумный. Не такой, как в 29-м году.

Леонтьев:

- Как тебе сказать… На самом деле, такой же. Мейнстрим был крепче. Да и никакого мейнстрима-то не было в 29-м. И цикличность подразумевалась. Она была известна.

Там была безумная эйфория, все росло, было замечательно. И вдруг бабах! И как это могло быть? И лауреат Нобелевской премии этого года, человек по фамилии Кругман говорил о том, что он не понимает, что произошло. За что ему и дали, собственно, Набелевскую премию. За наивность и светлые чувства.

Сейчас все говорят про кризис. Показатели косвенные и прямые притом, что экономика США номинально в великолепном состоянии, Трамп тут просто требует для себя чуть ли не Нобелевскую премию по экономике. Говорит, что никогда такой экономики в США не было. Тем не менее, дикий рост всех индексов в США закончился. Он съеден полностью.

Рынок ждет кризиса. Даже в стране, где основные агрегатные показатели по экономике неплохие. А Европа – там проблема простая.

Юрьев:

- Там нечего ждать.

Леонтьев:

- Там уже все есть. Понятно, что если ЦБ не накачивает деньгами экономику, а он объявил, что…

Юрьев:

- А он и не может.

Леонтьев:

- Да. То непонятно, как они будут выплачивать итальянский долг. Итальянский долг не греческий. Он Европу обрушит. А самое главное, что все показатели самой здоровой экономики мира, а самая здоровая – это Германия, они все негативные.

Я сейчас не буду разбирать агрегаты. Это для большинства скучно и неинтересно, но вы можете почитать мнения, начиная от «Нью-Йорк Таймс» и «Уолл Стрит Джорнал» и кончая крупнейшими мейнстримными экономистами. И у них есть одно разногласие - 19-й год мы пропустим, в 20-м все рухнет. Или рухнет в 19-м.

Юрьев:

- Но рухнет. Уже обсуждения нет.

Леонтьев:

- Нет. И самое главное, что нет объективных источников роста экономики, потому что кризис 2008 года преодолен не был. Этот кризис с точки зрения макроэкономической… Что такое макроэкономическое преодоления кризиса? Это восстановления равновесия макроэкономического. Оно не было восстановлено. Оно было только дико разрушено еще дальше.

Юрьев:

- Они залили просто деньгами это все.

Леонтьев:

- Да. Низкие ставки и дикая эмиссия. Огромная. При этом рост долгов, долговой кризис тоже был решен деньгами и ставками. Представьте, если банкротная экономика Италии при том, что облигации итальянские, 1% доходности уходит. Это что надо сделать с рынком, чтобы под 1% банкротные облигации?..

Доходность – это то, за что продаются… Если у вас, грубо говоря, бросовая облигация, то у вас должна быть очень высокая доходность. Когда российская экономика рухнула в 98-м году, у нее было 160% доходности. И было понятно, что это совершенно мусорные вещи. Потому что там дефолт был заложен…

Юрьев:

- Курс облигаций и вообще оценка рынком экономики данной страны тем выше, чем ниже доходность.

Леонтьев:

- Когда у вас 1% - это супернадежная облигация. А это банкротство.

Юрьев:

- Такого не бывает в реальной жизни.

Леонтьев:

- Потому что люди напечатали столько денег, что их некуда было девать.

Юрьев:

- Да.

Леонтьев:

- И хоть 1% вы дохода получите. У вас есть какой-то инструмент, куда вы можете сунуть деньги и получить 1% доходности.

Савельев:

- А так вы ничего не получите.

Леонтьев:

- А так их вообще некуда девать. Потому что их море.

Савельев:

- И они тают.

Леонтьев:

- Кризис сам по себе не настолько интересен. Интересно, как будут все остальные маразмы, которые существуют в политике и экономике, проявляться в условиях кризиса. Потому что мы будем говорить про маразмы, а не про кризис. Мы его расцениваем как некую константу, как фон, на котором все это будет развиваться.

Савельев:

- Давайте тогда дадим описание этому кризису.

Леонтьев:

- Его невозможно описать, потому что ничего подобного не было. Никогда не было таких диспропорций. Никогда он не происходил на фоне такой фантастической интегральной многовекторной жопы, которая происходит в политике, в первую очередь. Мировые лидеры, политический кризис существует везде. Причем, он очень разный. Может, островами отсутствующего пока политического кризиса можно назвать Россию и Китай. В Индии нет признаков особого политического кризиса, хотя там все время кризис. Потому что Индия практикует демократию, а это вещь, которую в Индии практиковать очень тяжело. В кастовой стране.

Юрьев:

- В качестве примера ставить Индию не нужно.

Леонтьев:

- Я просто ради чистоты картины упомянул Индию, потому что это крупная страна.

Юрьев:

- Этим ее достоинства и исчерпываются.

Леонтьев:

- Почему? Там срут на улицах.

Юрьев:

- Я бы не назвал это достоинством.

Леонтьев:

- Это очень сильно облегчает жизнь. Потому что если бы в России срали на улице, я уверен, что политическая стабильность у нас была бы обеспечена.

Юрьев:

- У нас круче бывает. Мой близкий друг, у него недавно жена умерла. И похоронена на Троекуровском кладбище. Недалеко могила Немцова. И ходил какой-то человек все время. Спрашивал и к ним подошел. А где Немцова могила? Вот она. Он подошел и туда просто, так сказать…

Савельев:

- Итак, мы говорили о том, что по всему миру сейчас творится политический кризис.

Леонтьев:

- Мы говорили о том, что экономический кризис никто экономически и финансово купировать не может и не будет. Поэтому его собираются политически сублимировать, то есть, переводить в политическую плоскость. И здесь оно все будет происходить само.

Савельев:

- А что такое политически сублимировать?

Леонтьев:

- Это значит, что в условиях, когда у вас политическая обстановка такая, какая есть, что серьезный экономический кризис будет немедленно. Он сейчас, когда еще нет открытого кризиса, немедленно переходит в политическую сферу. На Францию посмотрите хотя бы. Но он будет переходить глобально в военно-политическую сферу. Мы будем иметь дело с проявлениями не экономическими, не действиями центральных банков, правительств, договоренностей, финансовыми соглашениями, торговыми войнами. А мы будем иметь дело с пушками, ракетами, маневрами флотов. И подобными всякими вещами. И не дай бог, чем-нибудь похуже.

Савельев:

- Отсутствие возможности это все закачивать деньгами обрушит спрос. А он является драйвером вот этой экономической модели.

Леонтьев:

- Давайте пойдем по конкретике. Вот что у нас… Есть один триггер-кризис, который является самым мощным. Это американо-китайская торговая война. Вроде договорились. 90 дней питьевое перемирие.

Юрьев:

- Водяное.

Леонтьев:

- Канада принимает девушку по запросу США, причем, выясняется что никакого официального запроса нет.

Савельев:

- Люди не поймут. Поясню. 1 декабря по запросу США в Ванкувере была арестована финансовый директор китайской компании «Huawei» Мэн Ваньчжоу. Ее обвинили в том, что она…

Юрьев:

- Являющаяся по совместительству дочерью владельца.

Леонтьев:

- Она топ-менеджер самой крупной, второго по значению в мире после «Самсунга», кстати, и никакого не «Эппл» корпорации IT мире. По продажам. Такого флагмана китайского хайтека.

Юрьев:

- Это, скорее, электроника.

Леонтьев:

- Не суть. Но это лицо китайского хайтека.

Савельев:

- И ее обвинили в нарушении американских санкций в отношении Ирана. Ксати, ее во вторник выпустили. Но под залог.

Леонтьев:

- Но там потрясающие высказывания Трампа. Нет американского запроса, все нападают на Канаду, канадцы кричат, почему вы арестовываете неизвестно зачем человека, у нас такая же война торговая с Америкой, как и у Китая. Но при этом Трамп говорит, что он готов помочь. В освобождении. Если это поможет заключить торговую сделку с Китаем. То есть, в переводе на русский это называется захват заложников. Причем, в рамках коммерческого спора. Это шантаж и захват заложников. Это уголовщина! В принципе, он просто уголовник, причем, который сам признался в том, что он обычный уголовник. Он мотивирует эти американские действия как давление по торговой сделке. При этом обвинение не имеет значения. Согласно его публичным указаниям, данным им в собственном твиттере следует, что ему совершенно насрать на само содержание обвинений. Он просто шантажирует Китай. Это какой-то улет!

По любому законодательству любой страны это уголовщина.

Савельев:

- Имеет право, видимо, в своей стране.

Леонтьев:

- Не знаю, имеет ли он право… Он в своей стране никаких прав не имеет, потому что в своей стране его друзья готовы его утопить в вонючем болоте немедленно.

Савельев:

- Многовекторная интегральная задница, как вы сказали. А вы начали говорить про торговую войну с Китаем, дескать, можно было бы зацепиться, что они могли бы договориться.

Леонтьев:

- Надо понимать, что торговая война с Китаем имеет две плоскости. Первая – это маниакальная жажда Трампа покончить с торговым дефицитом американским. Что такое дефицит в США? Он является прямым и необходимым следствием существования доллара как мировой резервной валюты. Если ты хочешь иметь доллар как резервную валюту, чтобы все крупные страны накапливали как резерв, ты должен иметь дефицит. Они должны доллары откуда-то получить. Если они столько, сколько они, Америка, продают столько же и покупают, откуда же у них возьмутся долларовые резервы? Они же сами их не печатают. Поэтому идея покончить с дефицитом является идеей покончить с долларом, как с резервной валютой.

Я не знаю, приходит Трампу в голову эта мысль? Или не приходит. Но она совершенно очевидна. Это попытка сожрать себя, укусив за хвост. И дойдя до задницы. И дальше уже вперед.

Савельев:

- При кризис. Есть у вас второй пункт?

Леонтьев:

- Там много разных.

Так вот. Есть понимание, что Китай готов, например, идти на огромные уступки. Сейчас Китай объявил, что готов пошлины на американские автомобили снизить. Сегодня Китай заявил, что они прекращают финансирование Южного Парса. Китай любой ценой хочет избавиться от этого кризиса, то есть, от этой войны. Потому что, думаю, Китай не настолько уязвим, как кому-то кажется. Он выдержит. Но то, что для него это невыгодно, это совершенно очевидно. Китай является прямым бенефициаром действующей экономической системы, почему ее Трамп и ломает. Потому что бенефициаром теперь уже является не Америка, а Китай.

Савельев:

- Потому что производит?

Леонтьев:

- Потому что они заинтересованы в свободной торговле. И в либеральном рынке, потому что они превосходят США как конкурент с точки зрения производства и экспорта товаров. И чем дальше эта ситуация сохраняется, тем больше Китай будет в выигрыше. А Америка в проигрыше. Не факт, что она будет в выигрыше, если она сломает эту систему. Но, с другой стороны, противно.

США пребывают в некоей истерике, потому что Трамп… С одной стороны, это свидетельство адекватности, потому что понимание Америкой, что почва уходит из-под ног. С другой стороны, это свидетельство истерики. Адекватность понимания привела к отсутствию душевного равновесия.

Савельев:

- Американцы осознанно не могут ситуацию исправлять, потому что у них раздрай многовекторный и многоинтеральный.

Леонтьев:

- Трамп пытается реально существующие неразрешимые проблемы решить простым способом.

Савельев:

- Шантажом?

Леонтьев:

- Ну, он рубит гордиевы узлы. Или лимфатические.

Юрьев:

- Собственно, о чем тут говорить? Исход торговой войны Америки с Китаем – это вопрос важный, но второстепенный. Кризис будет в любом случае. Будет торговая война или не будет. И когда говорят, что он может ускорить, я даже в этом не уверен. В существовании близкого наступления кризиса настолько все уверены, что сама эта уверенность уже гарантирует то, что он наступит. И когда было последнее заседание МВФ, это лучше всего характеризуется названием одной повести Маркеса, которое звучит так: «Хроника одного преступления, о котором все знали заранее».

Савельев:

- Кстати, сегодня День конституции.

Леонтьев:

- Но вставать не хочется…

Юрьев:

- Это все-таки не похороны.

Леонтьев:

- Сейчас мы их организуем. Вставать не хочется не по причине специального недовольства именно нашей Конституцией, а по причине глубокого скепсиса по отношению к тем, собственно, базовым ценностям, на которых эта Конституция построена. Эти базовые ценности, появившиеся у нас в результате развала нашего бывшего тоталитарного, а потом непонятно какого режима, это всеобщая либеральная демократия.

Вот история с этой самой теткой, которая начальник по подъезду, которая борется с онкологическими больными детьми, которые вынуждены снимать квартиры в доме напротив этого самого…

Юрьев:

- Я не в курсе.

Леонтьев:

- Там есть тетка, которая… Там центр. И чтобы дети, которые прошли какой-то курс, чтобы они не занимали места, а дальше они ждут следующего курса, они с родителями снимают квартиры. Может, это даже субсидируется, я деталей не знаю. Но жители подъезда во главе с некой теткой заявили, что рак передается воздушно-капельным путем. Они это точно знают. Тетку эту много раз интервьюировали и снимали, она отборная дебилка. Но она общественный деятель. И вот они добились того, что несколько семей, этих детей из этого дома уехали. Пока добровольно. Их камнями не били.

И вот она общественница. И что с ней делать? Она же просто гармоничное существо. Это животное абсолютно недоразвитое в гармоничном, интеллектуальном и в нравственном смысле. Она в этом смысле цельна и гармонична. Понятно, и ни в чем не виновата. Напомню, советское: дурак – понятие не политическое, жить может.

Что с ней делать? Она не подлежит никакой ответственности. Я к чему это говорю? Я про демократию. Вот у этой гниды или дуры, у нее совершенно одинаковые права, а так же репрезентативного большинства подъезда, которым она руководит. У них такие же права, как у всех. Она является формально субъектом демократического волеизъявления. А какого хера, прошу прощения?

Савельев:

- Вы имеете в виду, что она может прийти и проголосовать?

Леонтьев:

- Она выбирает. А кто гарантирует, что она и ее товарищи по несчастью не станут, предположим, большинством? И что делать с этой страной? Мы, конечно, можем фальсифицировать выборы, манипулировать, о чем мы много раз говорили, что вся современная демократия вынуждена быть манипулятивной, потому что этим людям нельзя отдать власть. Даже самая поганая паразитическая элита и то не может отдать им власть, потому что это просто одномоментная катастрофа.

Эта катастрофа заложена в демократию. Мы сейчас не говорим о противоречиях, различных классовых, национальных интересах. То, что называется «протестное голосование». Это когда люди голосуют… Существует западный способ преодоления протестного голосования. Когда у тебя существует, минимум, две совершенно одинаковые партии одинаковым образом отвечающие интересам действующей элиты. И когда люди хотят протестовать, они голосуют то за одну, то за другую партию. И страшно довольны. Они считают, что это демократия. И что у них все в порядке.

Это то, как действовала современная европейская политическая система. До сих пор. После чего в европейской политической системе начался протест. И мы видим, как у нас растут маргинальные силы. Германия там, альтернатива для Германии плюс левая партия одновременно. Италия, они там просто формально даже к власти пришли, хотя ничего не происходит. Франция: и левые, и правые. Они очень мощные. И по совокупности они представляют относительное, не абсолютное большинство. Но власти им никто не дает, потому что эта отстроенная система манипулирования политического в рамках так называемой демократии, она все время дает системным партиям возможность передергивать карточку.

Вот Макрон. К чему мы приходим? К тому, что и на хитрую задницу есть открывалка с винтом. Потому что появились вот эти самые жилеты. В чем отличие желтых жилетов?.. Причем, им плевать какие требования. Все к ним претензии… Вот они хотели отмены повышения налогов на бензин. Им дали отмену налогов на бензин. А им плевать. Тогда им нужно еще сто долларов к пенсии. Повышение минимальных зарплат. Им все дали. А их все не устраивает. Их система, в принципе, не устраивает. Их достало.

Это и называется протестное голосование. Вот только это не голосование. Это уже уличная активность. Это организация прямого действия. И вот ваша эта самая хитрая открывалка с винтом ничего тут не открывает. Потому что пробки нет. Это прямое действие. Система сломалась. И это прецедент, который распространяется как зараза по всей Европе. И будет распространяться. Это реакция на то, что их легитимное политическое волеизъявление ни во что не проявляется, ни в чем. Оно проявляется в голосовании, в каких-то депутатах. А что им от этих депутатов? Политика-то не меняется. И они идут штурмовать Елисейский дворец.

Савельев:

- Это накопившееся или спровоцированное?

Леонтьев:

- Это, безусловно, накопившееся. А уже кто этим будет пользоваться, слушайте, чем быссмысленнее и популистское какое-то движение, тем быстрее, легче и эффективнее им воспользуются какие-то игроки. Другое дело, получат ли они искомый результат?

Вот 68-й год студенческий молодежный был объективно. Созрел. Но то, что им пользовались цэрэушники, что это был способ уничтожения деголевского режима – это факт.

Савельев:

- Кто эти в желтых жилетах? Это что за ребята?

Леонтьев:

- Какая разница? Это озверевший средний класс.

Савельев:

- Который достала либерально-демократическая голубая пропаганда. И давление…

Леонтьев:

- Читайте Маркса. У нас фашизм любили этим объяснять. А это объясняется гораздо легче, чем фашизм. Это люмпенизированный средний класс. И примкнувший к нему кто угодно. Кто примыкает? Уголовные и криминальные элементы. А то, что это все очень легко манипулируемо? Это конечно. США, если раньше они стремились сохранить европейские институты, потому что это были инструменты американского управления Европой, Евросоюз и так далее, кто у нас является самым проевропейским политиком в Европе? Макрон. Нужен США Евросоюз? В лице Трампа. Да плевать они на него хотели! Не просто хотели, а максимально возможно реализуют свое желание.

Юрьев:

- Судя по реакции, что мы получаем из мессенджеров, по тому, что ты говоришь, мне кажется, что люди не очень понимают, о чем говорит Михаил. Возникает вопрос: а кто такие протестные эти люди? Средний ли это класс? Низший? Высший? Кто к нему примыкает?

Друзья, это важные с точки социологии вопросы, но нам они сейчас не интересны. Мы говорим не об этом. И не случайно Михаил Владимирович перевел разговор на это с нашего Дня Конституции. Мы говорим о другом, что последние сто лет в Европе существует совершенно определенный миропорядок. Некие устройства базовые. В разных странах разное, но базово одинаковое, которое можно условно называть демократией. И которая основана на определенных представлениях. И которая дает довольно неплохие результаты и в части стабильности, хотя и были мировые войны за это время. Но, тем не менее, которые дают неплохие результаты в части внутренней стабильности. И совсем неплохие в части экономического развития, причем, не абстрактного, а переходящего конкретно в жизненный уровень населения. Это представление о том, что демократия – это определенный процесс, всеобщее избирательное право и так далее. Считается, что это хорошо и справедливо, потому что очень эффективно. И сокрушительная победа в психологической сфере наших либералов в 91-93-м году, причина его в том, что там, где это устроено так, там же, действительно, все хорошо работает. Кстати, надо сказать, на тот момент как-то работало.

Савельев:

- А тогда кредитные истории, что все за счет…

Юрьев:

- Она только начиналась. И никто не видел за деревьями лес. Но я не про кредиты, не про экономику. Я говорю про демократию. И все, что говорил Михаил про протест желтых жилетов, главный интерес этого не в том, кто это такие. А в том, что люди неадекватные по своим требованиям. Государство им ничего противопоставить не может. Сопротивляться им не может. И вот эти представление, лежащие в основе, оказывается, стали неправильными. Если взять средний класс и дать ему возможность голосованием определять хоть до какой-то степени политику, пусть между двумя-тремя партиями, но все-таки, получается, что это больше не работает. И ощущение, что долго еще не будет работать. Может, через двести лет опять начнет работать, все идет по спирали, но пока не работает.

Вот я читаю… Миша про Хакасию говорил. Кто-то пишет: а какого того-то довели людей Хакасии до такого? Вдумайтесь. Это манифест.

Леонтьев:

- А людей Франции довели? Германии.

Юрьев:

- Манифест того бреда, о котором мы говорим. Не потому, что людей Хакасии не довели. Предположим, людей Хакасии, де йствительно, довели. Но повод ли это для людей Хакасии, если их довели, взять и пилить сук, на котором сам сидишь?

Савельев:

- Такого и выбрали.

Юрьев:

- Да. От того, что у людей есть повод к недовольству, реальные причины – это не значит, что они получают индульгенцию на бредовые поступки. Вот дали привилегию выбрать себе дебила… Речь о том, что конституционные принципы, самое базовое, что есть в общественном укладе, европейские, западные, они перестали работать. Не потому, что кто-то что-то где-то украл, с этим можно бороться. Они перестали работать из-за системных изменений. Можно гадать, почему. У меня есть определенное мнение. Оно такое же у тебя, у Миши. И у всех единомышленников нашей третьей империи, что не может быть никакой демократии, когда субъекты демократии, те, кто голосует, не являются абсолютно строгими единомышленниками, обладающими жесткими представлениями…

Леонтьев:

- С точки зрения целей. Не с точки зрения средств их достижений.

Юрьев:

- Жесткими в смысле, что имеющими очень одинаковые взгляды на общественную жизнь, имеющие очень высокую мотивацию, готовы отдать вплоть до собственной жизни за то, чтобы так было. Которые абсолютно лишены мотивации в виде украсть и купить 27-й мерседес. И тогда такие люди могли бы быть субъектами демократии. Но, боюсь, в современном мире и в Европе, у нас субъектами демократии, в том числе, в Хакасии являются не совсем такие.

Савельев:

- Вы эту концепцию в книге и описывали. Много чего тогда выглядело абстрактным. То, что сейчас выглядит абстрактно, пожить надо и увидеть. Сколько Михаила Владимировича Леонтьева обвиняли в том, что ну когда же? Вы нам сказали еще в фильме «Большая дырка», что доллар рухнет. Когда это произойдет?

Юрьев:

- Что будет кризис. И где ваш кризис? Говорили люди в 2008 году.

Леонтьев:

- Здесь пролонгировано разочарование. Я не говорил, что он рухнет. Я говорил, что это в рамках действующей финансовой долларовой системы доллар является единственной приемлемой валютой. Рухнет система. И мы смотрим на Трампа. Ведь все, о чем мы говорили, что написано в этой книге, что мы говорили вне книги, что будет распадаться глобальная система, что глобализм мертв. Теперь об этом говорит Трамп. Он не просто говорит. Он делает. Ровно то, о чем мы говорили.

Я бы перешел немного на конкретику, когда мы говорим о Европе. У нас есть актор под названием Макрон, который подвергся этой атаке. И который не просто все слил, а он слил как-то фантастически и по-макроновски. Все ожидали, что он введет чрезвычайное положение, наведет порядок, поскольку люди не только ходили в желтых жилетах и предъявляли требования, но по дороге они грабили магазины, сожгли пол-Парижа.

Юрьев:

- И они продолжают это делать. Они только что сделали это широкомасштабно в Реймсе.

Леонтьев:

- Они по субботам в основном. Суббота еще не наступила. Сейчас у них студенты, кстати, вышли. Студенческие профсоюзы подумали, что они упускают инициативу. И вывели под интересными предлогами кучу детей на улицы. Догоняют.

Что сказал Макрон? Он ввел чрезвычайное социально-экономическое положение. Он сказал, что экономика в полной заднице, что социальное положение нетерпимое. И вопрос: а кто до сих пор это социальное положение формировал?

Он выступил в роли унтер-офицерской вдовы. И теперь совершенно понятно, что после этого он бить не имеет никакого политического и морального права. Он слился полностью.

Юрьев:

- Он и не мог.

Леонтьев:

- Бог его знает. Он мог передать власть министру внутренних дел.

Юрьев:

- Педераст конченый.

Леонтьев:

- Мы сейчас не обсуждаем его сексуальные качества. Мы политические обсуждаем.

Юрьев:

- Я про политические.

Леонтьев:

- Понял. К чему я это? В условиях кризиса, которого пока еще нет, когда все эти желтые жилеты вылезут на улицы Европы, мы должны иметь в виду, а какие политические лидеры в Европе способны проявить… Ведь о чем речь? Мы говорили, что эти маргинальные партии, которые имели относительное большинство, например, в Германии, они никогда не могли бы в рамках действующей системы получить реально в силу возможности и механизма политической системы, получить реального политического мандата на власть. Мы знаем, что во Франции большинство поддерживает желтые жилеты. Но для организации прямого действия даже большинства не надо. Нужно крепкое и активное меньшинство. И оно сделает свое дело, как большевики в России, если им не противостоит никакая боеспособная власть.

Юрьев:

- Абсолютно точно.

Леонтьев:

- Где вы в Европе видите дееспособную власть? Ни одного политического лидера, способного брать на себя риски, ответственность, который имеет какую-то волю. Все существующие европейские лидеры имеют одно легитимное право – обосраться. И никаких других прав у них нет. И не надо. Им не надо, может, какой стране это было бы и надо, хотя это не наше дело.

Перспективы развития движения вроде желтых жилетов, движения прямого действия протестного, не ограниченного никакими конкретными политическими концепциями, а поэтому удовлетворить его требование просто физически невозможно. Потому что любое требование – это как моего спаниеля кормить. Вот если у него есть правило, что он ничего, кроме корма, не ест, потому что ему это вредно. А вот если начать его подкармливать посторонней пищей, то это приведет только к расширению требований. Любой пищей. Это примерно то же самое. Кормление спаниеля, которую организовал Макрон, оно является страшное угрозой для всей Европы. Надо сказать, что в отличие от Макрона остальные европейские политики ничего подобного не устраивали. У них умища хватало. Он какой-то выдающийся идиот. Причем, он вышел небритый. То ли специально из пиарный соображений, то ли не специально. И практически дрожащим голосом заявил, что да, они все правы. И вот вам это, это и это.

Савельев:

- И велика вероятность, что это перекинется.

Леонтьев:

- Просто он накормил хищника мясом. Бельгия, понятно, это почти Франция. Там тоже уже желтые жилеты появились. И приятная новость, он сообщил, что французским пенсионерам к пенсии в 2 тысячи евро полагается какая-то надбавка. При этом немецкие пенсионеры неожиданно обнаружили, что у них пенсии 950 средняя. А они свято уверены, что они работают и вкалывают непрерывно, в отличие от французов. И у них возникали вопросы. А мы? И это чревато.

Немцы люди гораздо более кроткие, нежели французы. Но если дойдет…

Савельев:

- Мы видели, какие они кроткие.

Юрьев:

- Мы с их кротостью столкнулись.

Леонтьев:

- С ними бывает.

Савельев:

- Если бы не зима, было бы сложнее.

Леонтьев:

- К весне. Мы о чем? Мы имеем все предпосылки европейской весны. По аналогии с известной арабской.

Савельев:

- Мы – это?..

Леонтьев:

- В смысле человечество.

Савельев:

- Это чем грозит?

Леонтьев:

- Диким политическим кризисом в Европе. А если мы еще на это наложим, например, выход США из РСМД. И размещение ракет средней дальности в Европе взаимным нашим красивым ответом. Мы помним движение против «першингов»? Сейчас вроде все тихо. Но в рамках жилетов – им все по фигу. Они политической корректностью не связаны.

Юрьев:

- Что для нас интересного в вопросе о том, в какой из европейских стран раньше эти желтые жилеты снесут власть? И настанет полная анархия. Если бы собирались завоевать Европы, что сейчас не очень хорошая идея.

Леонтьев:

- Не та Европа.

Савельев:

- Котировки не те.

Юрьев:

- В такую лотерею я играть не хочу. Призы дерьмо.

Это нам могло бы быть интересно, но к нам это имеет десятистепенный интерес. Нам интересно другое. Когда у нас начнется движение желтых жилетов. Или не желтых, каких-то еще.

Миша правильно сказал. Там нет и не может быть сейчас людей-политиков, исполнителей среднего звена, военных, которые бы пошли против своих. Ради спасения государства, ради сохранения державы. Нет таких, кто будет в своих стрелять. А у нас есть те, кто будет стрелять в своих? У нас в стране, где в Конституции официально записано, что в нашей стране не может быть никакой государственной идеологии. Не то, что ее нет. Ее и быть не может. И как вы себе представляете будет действовать генерал или полковник, который получит приказ? Он будет действовать одним способом: я бы с удовольствием эту мразь раздавил, но дело в том, что эта мразь победит. Потому что у нас вся верхушка в стране либеральная. Она будет вести себя так же, как Макрон. Путин – нет. Но страна – это не Путин. Путин – это небольшая часть страны. Поэтому, поскольку своих мы сдаем постоянно, это стало принципом действия российских властей, поэтому любой…

Леонтьев:

- Кого ты имеешь в виду в данном случае?

Юрьев:

- Миша, перестань.

Леонтьев:

- Кого мы сдали?

Юрьев:

- Миша, еще раз, перестань!

Леонтьев:

- Скажи мне, пожалуйста.

Юрьев:

- Миша, я тебя прошу. Когда я говорю, я говорю.

Леонтьев:

- Я хочу, чтобы ты сказал.

Юрьев:

- Еще раз. Не буду я тебе ничего говорить сейчас. Сейчас я говорю, а не с тобой диалог веду.

Это стало принципом. Мы обречены на проигрыш в таком раскладе.

Савельев:

- А сейчас консолидации нет такой? Вероятность желтых жилетов у нас?

Юрьев:

- Велика.

Леонтьев:

- Мы же говорили обо всем в контексте кризиса. Он к нам относится не в меньшей степени, чем к Европе. Может, даже и в большей. Потому что он означает, как минимум, падения цен на сырьевые товары. Кризис – это падение спроса. Это резкое падение. Отсюда и падение цен.

Но мне кажется, что Путин – это значительная часть страны. И я не очень понимаю, кого мы сдали. Мы много раз говорили, если речь идет о той же Украине, о Новороссии, востоке и так далее, что тезис о том, что сдали – он имеет право на существование. Но ни в коем случае не бесспорен. Потому что есть другого рода соображения и аргументы. И ты сам много раз говорил, что здесь все не так однозначно.

Мы говорили про другое. Про то, что ситуация… Собственно, мотором мировой конфронтации являемся не мы. Мы за все хорошее и доброе. Мотором являются наши западные партнеры. Проблема в том, что долгосрочному противостоянию с экономическим давлением мы готовы плохо. Я мягко выразился. Экономических предпосылок для конфронтации с так называемым Западом совокупным у нас нет. У нас есть некоторая надежда развести ситуацию, учитывая, что на Запад есть некоторый Восток. Но не факт, что мы разведем, а не нас.

К чему я это? Это все не имеет смысла с точки зрения того, что мы уверены, что в нынешних обстоятельствах, в том числе, в силу того, о чем мы говорили про ту же Европу, кризис очень быстро перерастет в военно-политическую фазу. Не в ядерную войну, я надеюсь на остаточный разум акторов политических, а в серию различных локальных серьезных стычек.

Савельев:

- Чтобы списать убытки.

Леонтьев:

- Относительно локальных.

Савельев:

- Да?

Леонтьев:

- Потому что по-другому быть не может. Если у вас ситуация абсолютно напряженная, все полито керосином, а вы начинаете кидаться спичками, то у вас загорится керосин. Не потому, что вы хотите его поджечь. Керосин загорится. А дальше ты будешь заниматься керосином, а не остальными текущими проблемами. Потому что огонь будет за ноги кусать.

Это для нас счастливая, на самом деле, возможность – избежать столкновения в том виде спорта, в котором у нас не подготовлены чемпионы.

Савельев:

- В наших интересах побыстрее проскочить экономическую войну. И перейти уже…

Леонтьев:

- А нас никто не спросит. Ни в чьих интересах военно-политическое противостояние. Это довольно больно. Но если смотреть на наши шансы, то там у нас шансы есть. В силу совершенно фантастических обстоятельств мы в военно-политической сфере представляем собой очень серьезную единицу. А в экономическом смысле мы… В силу капитальных усилий предотвратить экономическое развитие нашей страны, которые неустанно и последовательно предпринимаются нашими властями экономическими, они его и предотвратили.

Савельев:

- Конструкции с той стороны не существует. Там нет центра управления. Это поезд без машиниста.

Леонтьев:

- Там есть один сумасшедший машинист.

Савельев:

- Он же неуправляем.

Леонтьев:

- Кто?

Савельев:

- Трамп.

Леонтьев:

- Машинист? Он не должен быть управляем. На то он и машинист. Он управляет поездом, а не поезд им.

Савельев:

- Сейчас выглядит наоборот.

Леонтьев:

- Он неуправляем сам по себе. Но он сумасшедший машинист. Но он машинист. Он способен дергать рычаги, с выпученными глазами делать какие-то действия. Он-то деятельный. Это не Макрон.

Савельев:

- Макрон пассажир, а тот машинист.

Леонтьев:

- Макрон - чемодан. Он сам себя объявил чемоданом. Он изображал из себя носильщика, но в настоящий момент он чемодан.

Савельев:

- Надо уже выводить эту тему из области европейской абстракции ближе к нам.

Леонтьев:

- 2008 не было кризисом. Он был кризисом в течение нескольких недель, пока американцы не включили станок и не заявили, что они поддержат все банкротные структуры в частном бизнесе, по сути, их национализировав.

Савельев:

- Сейчас такого не будет?

Леонтьев:

- Нечем и все. Пылесос выдохся.

Савельев:

- Они будут ждать, смотреть, как это все рушится?

Леонтьев:

- Нет. Они будут думать, что все идет правильно. До того момента, как все рухнет. А потом начнут воевать.

Савельев:

- Как это будет для России?

Юрьев:

- Плохо это будет для России. Нам кризис не требуется общемировой. У нас экономика в глубоко кризисном состоянии. Продолжает падать и без мирового кризиса. Мы в этом смысле…

Леонтьев:

- Пока она не падает. Она стагнирует.

Юрьев:

- Это на бумаге. Она реально падает. Любой бизнесмен тебе это скажет. Все рынки проседают. Про обычных людей даже и говорить нечего.

Степень недовольства народа происходящим событиям еще не достигла критической величины, но почти к ней подошло. Еще чуть-чуть, а это чуть-чуть нам это точно внешний мир предоставит, и люди будут готовы к массовым беспорядкам.

Савельев:

- Основное недовольство чем? Отсутствием справедливости?

Юрьев:

- Тем, что есть понятие «уклад». Это все вместе. Как устроен политический строй, экономический уклад, кто проходит вверх из простых, а кто не проходит.

Савельев:

- Устройство лифтов.

Юрьев:

- Социальные лифты. Как распределяется богатство социальное. Власть и влияние. Вот это все является вместе укладом. Как всегда и везде за любым укладом, под ним, иными словами, стоит определенная система представлений, что правильно, а что не правильно. Допустим, как в советское время: системой представления был марксизм-ленинизм. Но он не был укладом. Уклад – это конкретно то, в чем жили.

Людям больше всего не нравится то, что они ощущают, а кто-то понимает осознанно, что весь уклад неправильный, несправедливый, неэффективный и отвратительный. И вызывает такое чувство, что готов умереть, но лишь бы вы сдохли. При этом можно сколько угодно хвалить Путина. Я, в принципе, сам поддерживаю большую часть его политики. Не всю. И считаю его весьма не рядовым лидером. Но никаких оснований считать, что наш Путин может хоть каким-то образом приструнить, не то, чтобы к ногтю прижать, а хотя бы просто ограничить нашу либеральную вот эту всю мерзоту, которая и составляет основную часть политической элиты, никаких оснований считать, что он к этому готов, у меня нет.

Савельев:

- Все дезавуированы лидеры либеральные, которые пытались раскачать… У них были шансы качнуть хорошо.

Леонтьев:

- Мы специально говорили про жилеты.

Юрьев:

- Либеральные лидеры ничего не раскачают. Они раскачают только бунт против них.

Савельев:

- Так и произошло.

Юрьев:

- Так не произошло. Но так произойдет.

Леонтьев:

- Их будут бить первыми, но это самая неинтересная часть прогноза.

Савельев:

- Это будут жилеты, вы говорите.

Леонтьев:

- Деструктивный протест.

Савельев:

- Без единого центра.

Леонтьев:

- Центры могут быть плавающие. Кто мешает такими центрами быть группам влияния иностранным, заинтересованным в дестабилизации России? Центр найдется. Если у тебя есть горючая масса, ты бросаешься спичками… В чем смысл бессмысленности конспирологии? В том, что всегда кто-то кидает куда-то спички. Поскольку кидаются все, то найти в этом единую последовательную волю невозможно. По факту. Потому что действует очень много разных факторов.

Все русские революции имели одним из элементов своим иностранный заговор. Смуты, революции и так далее. Если мы возьмем первую смуту, девятнадцатый век, начало, то там конкретно работали товарищи поляки. И так далее. Вторая русская смута имела с русской либеральной оппозицией, работало английское и французское посольство напрямую. И работало задолго до начала Первой мировой войны. Эти люди подрывали внутренний строй своего основного военного союзника в процессе того, как союзник осуществлял свои союзнические обязательства, что является скотством. Но это в политике совершенно бессмысленный термин. Там всегда либо скотство, либо наивность.

Третье. Это все на наших глазах происходило. 91-й год. И самым пассивным ничтожным и самым действенным элементом в этом процессе – это были протестные массы. Они кем-то управлялись и регулировались? Межрегиональной депутатской группой? Смешно. Притом, что…

Я бы не согласился с Мишей в одном. Уровень готовности населения России слить собственное государство по сравнению с тем же 91-99-м годом, с одной стороны, и уровень, способность власти реальной, а не околовластных структур сопротивляться такому сюжеты, он разительно отличается от того, что мы видели во всех предыдущих русских смутах. Поэтому есть все основания рассчитывать, что в момент, когда все станет ясно, власть способна проявить твердость и волю. В отличие от того, что мы говорили про Европу, понятно, что разница существенна. У нас макронов нет. Это важно.

Юрьев:

- У нас макронов нет. Но если уж использовать французские примеры, но у нас и наполеонов нет.

Леонтьев:

- Бог его знает. Не надо преувеличивать. Ты же Наполеона рассматриваешь с точки зрения исторической легенды. А как он себя проявлял до момента, когда он стал Наполеоном в том смысле этого слова…

Юрьев:

- Я имел в виду в одной простой вещи – внес большой вклад в теорию и практику артиллерийского боя тем, что направил, развернул орудия с картечью против бунтующих толп. В Тулоне.

Леонтьев:

- У нас даже жалкий Ельцин с орудиями с картечью отметился.

Юрьев:

- Ни хрена он не отметился.

Леонтьев:

- А кто стрелял по парламенту, по которому и стрелять-то было особенно не надо. Но стрелял. Конкретно танки на мост и стрелял. Если ты считаешь проявлением политической воли, то он просто является чемпионом…

Юрьев:

- Никакая это не воля! Воля – это когда кровью заливают.

Леонтьев:

- А чем они заливали-то?

Юрьев:

- Ничем. Мочой.

Леонтьев:

- Какой мочой?

Савельев:

- Михаил Владимирович, у вас не такая радикальная позиция, как у Михаила Зиновьевича.

Леонтьев:

- Я считаю, что Миша совершенно сознательно и, возможно, правильно мотивированно ситуацию утрирует. Он ее сгущает.

Все не так плохо. С этой точки зрения. Плохо другое, что реально никто ни к чему серьезно не готовится. Если исключить вариант, что наша власть настолько умна, настолько тонка, что все происходит совершенно конспиративно. И что в кустах сидит не рояль, рояль вряд ли, но какой-нибудь хотя бы миномет.

Савельев:

- И на этой прекрасной ноте пора переходить к интерактиву.

Нам дозвонился Максим из Новосибирска. Здравствуйте!

- Здравствуйте! Я, конечно, больше согласен с Михаилом Зиновьевичем. Как вы расцениваете вероятность распада Российской Федерации в течение 5-7 лет?

Юрьев:

- Вы знаете, я бы не хотел отвечать на этот вопрос. Потому что если я буду рассуждать логически и рационально, то ответ получится такой, который для меня внутренне неприемлем. Я просто искренне надеюсь, что господь не допустит. И во главе нашей страны встанут люди… Или имеющиеся изменятся. Это не имеет значения. И у которых будет достаточно воли, чтобы покончить со всеми отвратительными тенденциями, которые есть сейчас. И начать настоящее имперостроительство.

Леонтьев:

- Я бы добавил одно. Вот вы говорите о распаде. Вы имеете в виду тот алгоритм краха государства, который продемонстрировал СССР. Совершенно необязательно, что алгоритм будет заключаться в территориальном распаде. С этой точки зрения, поскольку уже это было, то сделано довольно много в области административного государственного и кадрового строительства, что тут, как раз… Это угроза, которая купирована в силу ее изученности, очевидности и прощупанности.

Те же самые желтые жилеты, например, во Франции. Они никаким образом не являются инструментом сепаратизма и распада Франции на существующие там дистрикты какие-то. Но это не делает ситуацию проще и лучше. Никак. Унитарная структура может взорваться, не распадаясь на части.

Бессмысленно рассуждать о том, каким образом может произойти крах страны, потому что мы не хотим это обсуждать. Мы говорим о том, что ситуация просто неприемлемо запущена. И то, что у нас политической воли, а так же игры в либеральную демократию процедурной меньше, чем в той же Европе, это не значит, что опасность нам не грозит. У нас хозяйственная ситуация гораздо уязвимая. Просто очень слабая экономика. Она не соответствует нашим политическим амбициям. И нашим… Я бы проще сказал. Мы – страна, которая одна из немногих в мире заявила о том, что она имеет право на политический суверенитет. Но для того, чтобы в нынешним мире защищать права на политический суверенитет, причем, так жестко, как это делаем мы, а мы это делаем очень жестко, что вдохновляет, конечно. И нужно тогда иметь совершенно другую степень развития тыла. Потому что война за суверенитет - это война против действующего политического порядка. Если вы воюете против политического порядка, значит, у вас должен быть тыл. А тыл у нас неглубокий.

Савельев:

- И слабый.

Леонтьев:

- У нас считается тылом наличие резервов, вот этот самый кудринский загашник, который обеспечивает возможность сохранять некоторое время стабильную ситуацию при условии дефицитного бюджета. Кто вам сказал, что у вас вообще будет бюджет? Вы в каких деньгах этот бюджет собираетесь считать? В рублях? Нет такой валюты. Вы ее не сделали валютой. Есть суррогат доллара.

Мне очень понравилось сегодня сообщение о том, что Судан предложил России ввести оборот в национальных валютах. Это заслуженное оскорбление, на самом деле. Если кому-то кажется, что рублем можно расплачиваться с Суданом?.. Как называются суданские деньги? Вот мы будем суданские деньги принимать за какие-то наши товары, которые мы будем поставлять Судану? Вот это очень интересно. Куда мы собираемся засовывать эти деньги?

Савельев:

- Елена спрашивает. «На прошлой передаче вы затрагивали тему идеологии. То, что в нашей стране надо определиться, по какому пути пойти. И выбрать что-то свое и индивидуальное. Подходит ли для нашей страны такая идеологическая модель типа джамахирии?».

Леонтьев:

- Джамахимия даже для Ливии не подходила. Нет, слово какое!.. Думаю, что никакая форма «хирии» для России не подходит. Хотелось бы, чтобы у нас был более содержательный выбор с точки зрения национального пути.

Юрьев:

- Елена, при всем уважении, давайте с вами будет обсуждать возможность джамахирии тогда, когда у нас президентом будет Абдулла.

Савельев:

- Владимир из Питера позвонился.

- Здравствуйте! Михаил Зиновьевич, вы говорите, сдали. Наши соотечественники уже сколько не могут получить российское гражданство. Миграционная служба – это позорище. Может, передать в ведомство ФСБ, чтобы дело с мертвой точки сдвинулось? И следующий вопрос к Михаилу Леонтьеву. ? занимается проектом «Кортеж». Суперджет – провальный проект. Чубайс – РОСНАНО. Великий приватизатор. Скажите, кто этих менеджеров назначает? Евтухова, который левой водкой тут торговал в Петербурге? Сколько можно терпеть эту мерзоту, которая прибилась к «Единой России»?

Савельев:

- Очень лаконично.

Леонтьев:

- Я бы сказал, локально. У меня нет сугубых знаниях о технических характеристиках проекта «Кортеж». И позволить себе такого рода пафос. Ноу коммент.

Юрьев:

- Миграционная служба. Боюсь, что тут призывы к ФСБ смешны, потому что это политика государства с самого верха. Да, те люди, наши соотечественники, которые русскоговорящие, русскокультурные, а многие этнические русские даже по паспорту. И которые хотят попасть в Россию, стать российскими гражданами, не говоря уже о том, кто является представителями русского мира, их просто предали всех. Им сознательно чинятся всякие препятствия. Аргентинцу какому-то получить российское гражданство несоизмеримо легче. Или мексиканцу.

Это решение гораздо более высокого уровня. И это, на мой взгляд, есть одно из проявлений того, о чем я говорил, что у нас сложилась традиция всех своих сдавать.

Леонтьев:

- Миш, это не политика с самого верха. Президент много раз и, на мой взгляд, совершенно искренне говорил об обратном. Это идеология, которой якобы у нас нет.

Юрьев:

- Это правильно. Только он говорил об обратном. Только говорить, почти говорить в народном выражении – это не мешки ворочать.

Леонтьев:

- Самая живучая идеология – это идеология, которая встроена в мозг без какого-то его явного кодифицированного управления. А это идеология, эта вот кудринщина бюджетная! О чем речь идет!

Савельев:

- И мы уходим. На самом горячем, как всегда…

Спасибо за внимание.