Георгий Бовт: Я ко всяким официальным и не официальным версиям отношусь заранее подозрительно

Георгий Бовт

Фото: Михаил ФРОЛОВ

Афонина:

- С нами в студии политолог и журналист Георгий Бовт.

Бовт:

- Здравствуйте.

Афонина:

- Сегодня мы хотели бы начать обсуждение самых значимых тем с того, что глава комиссии по расследованию крушения самолета Ту-154 Максим Соколов и другие эксперты на прошедшей вот буквально сегодня в первой половине дня пресс-конференции отчитались об итогах спасательной операции в Черном море и рассказали о предварительных версиях случившегося. Там присутствовал и журналист отдела политики газеты "Комсомольская правда" Роман Голованов.

Голованов:

- Здравствуйте.

Афонина:

- Начнем с фрагмента из этого отчета главы Минтранса Максима Соколова.

Соколов:

- В соответствии с Воздушным законодательством Российской Федерации полномочия по расследованию причин катастрофы находятся у Министерства обороны. Очевидно, что была нештатная работа техники. Чем это было вызвано, предстоит выяснить экспертам. Для чего создана специальная техническая комиссия. Предварительные данные экспертиз могут быть получены уже в январе 2017 года.

Афонина:

- А теперь более подробно. О чем говорили?

Голованов:

- Закончилась активная фаза поисков. Но при этом операция продолжается. Поднято 19 тел и все важнейшие для расследования детали самолета. В спасательной операции участвуют 72 водолаза. Общая площадь – около 400 квадратных километров. После извлечения самописцев вдвое сократилось число версий у комиссии. Изначально их было пятнадцать. Теперь их осталось всего лишь семь. Для детального изучения всех обстоятельств потребуется не менее десяти суток. А чтобы свести данные, потребуется месяц. Журналистов интересовало, зачем самолет приземлялся в Сочи. Посадка производилось для штатной дозаправки. На борт поднимались только сотрудники погранслужбы. Коснулись последних слов пилота, которые касались закрылков.

Афонина:

- Вот что ответил начальник службы безопасности полетов авиации Вооруженных сил Сергей Байнетов.

Байнет:

- Радиофрагмент был крайне краток. Вы можете себе представить, что особая ситуация развивалась в течение 10 секунд. Что можно сказать за 10 секунд? Пока я не могу сказать ни про закрылки, ни про другие вещи, которые мы услышали. Все было достаточно штатно. Но фраза командира одна, анализ этой фразы говорит о начале особой ситуации, о начале развития этой ситуации. Больше пока ни о чем она нам не говорит. Весь полет проходил около 70 секунд. Максимальная высота, которую мы определили по параметрической информации, составляла около 250 метров. На этом эшелоне скорость в пределах 360-370 км/ч. Приборы еще не все подняты. По предварительной оценке параметрической информации, пока очевидных отказов нет.

Голованов:

- Помимо версий было важно понять, насколько остались не забыты семьи погибших. Сейчас это главная задача – не только психологическую помощь оказать, но и финансовую поддержку. Замминистра обороны Николай Панков отметил, что на борту самолета было 20 военнослужащих, 11 семей уже получили 5,8 млн. рублей. Возле домов родственников погибших круглосуточно дежурят бригады скорой помощи. МЧС зафиксировало более 300 обращений к психологам. Помощь продолжается. Важный момент, когда подключают коммерческие структуры к общей для нас трагедии. С родственников и близких погибших спишут долги и кредиты. Такое решение принимает руководство Сбербанка. Соколов пообещал, что проведет переговоры и с другими банками. Первый погибший уже похоронен на федеральном военном мемориальном кладбище. Остальных погибших можно будет похоронить только после завершения генетических экспертиз.

Афонина:

- В начале января нам ждать не только предположений, но и первых обоснованных докладов, что произошло в это воскресенье.

Голованов:

- Поиски продолжаются. Пока подняты 19 тел. На борту было 92 человека. Так что нужно ждать.

Афонина:

- На дне моря удалось найти самописцы, расшифровка которых показала, что той версии конспирологической, которой придерживались вначале, на борту взрыва не было, комиссия рассказала о последних словах пилотов перед падением. Достаточно оперативно действовали, судя по тому, как зачастую долго журналисты ждут информации о расследовании того или иного чрезвычайного происшествия. Здесь вот буквально в воскресенье трагедия случилась, еще недели не прошло, а уже такая масштабная поисковая операция была проведена. И уже какие-то версии вообще отмели.

Бовт:

- Там осталось штук семь. И они обещают в течение января опубликовать какие-то более-менее окончательные результаты расследования. Я думаю, что в этой ситуации в интересах властей выдать истинную версию произошедшего, какая бы она ни была. Поэтому, даже если там что-то появится такое, опять возвращающее нас к какой-то конспирологии, но я думаю, что, во-первых, много задействованных структур – Минобороны, ФСБ, еще кто-то. Много людей задействовано. Мне кажется, что избегут ситуации, когда конца в воду. Не станут этого делать, по разным причинам. Рассуждая цинично, можно подозревать власти в том, что они когда-то действуют не очень открыто, не откровенно, закрыто, утаивают. Но мне кажется, что здесь не тот случай. Они выдадут ту информацию, которую установят. Даже если она будет не очень благоприятна для Минобороны, скажем, при проведении полетов, предполетной подготовки и так далее. Если вскроются какие-то вещи.

Афонина:

- Потому что основные версии – это ошибка пилотирования, техническое состояние борта. Мы понимаем, что любая из этих версий отнюдь не добавляет очков ни тем, кто обслуживал этот борт, ни тем, кто мог заниматься подготовкой и самого борта, и пилотов. Ясно, что где-то произошел сбой. Вот на каком этапе он произошел?

Бовт:

- Пока не ясно. Я ко всяким официальным и не официальным версиям отношусь заранее подозрительно и с недоверием. Может быть, я обладаю каким-то таким особенно гнусным качеством. Дело в том, что ведь и средства массовой информации переполнены как правдивыми свидетельствами, так и правдоподобными свидетельствами, а также и просто неправдоподобными свидетельствами и откровенными вбросами. Нужно ли доверять той распечатке, которая была опубликована в одном агентстве, которое не всегда говорит правду? Нужно ли верить каким-то показаниям свидетелей, которые чуть ли не сняли на видео, но молчат? И почему тогда не назвать этих свидетелей по имени? Или кто-то что-то видел, как самолет куда-то садился. Кто этот человек? Почему не назвать его фамилию и не показать? Я с подозрением для себя отмечаю какие-то вещи недоговорок и слежу за ситуацией дальше.

Афонина:

- Версии катастрофы стандартные: человеческий фактор, отказ авиационной техники, внешние факторы, сдвиг ветра и орнитологический. Каждый день или отметает какие-то версии, или приносит новые данные и факты. Хочется обсудить это со специалистами. А пока, так уж получается, что принято в конце года оглядываться на то, что происходило в этом году, что за события происходили, какие темы мы горячо обсуждали. Какие наиболее значимые события принес нам этот год?

Бовт:

- Мне кажется, что главным был скандал допинговый. Он довольно долго тянулся. Он задел честь и достоинство страны в целом. Большую группу наших спортсменов не пустили на олимпийские игры, это был довольно большой скандал в олимпийском движении. Это все было для нас довольно оскорбительно. А паралимпийцев не пустили вовсе никого. И эта история будет тянуться еще и в следующем году, и 2018-й может затронуть. Поэтому она так довольно важна. Мы придаем спорту довольно большое внимание и в политике страны, на государственном уровне воспринимаем это всегда. Поэтому это дело важное. Если говорить об экономических событиях, то, слава богу, катастроф никаких не произошло. Здесь все довольно штатно и рутинно.

Афонина:

- Да и рубль укрепился к концу года. Обещали, что будет стремительное падение рубля, а тут – здравствуйте.

Бовт:

- Да, многие говорили, что 120 рублей за доллар будет и так далее. Но решающее значение сыграла договоренность стран ОПЕК, и Россия присоединилась к этой договоренности о сокращении добычи нефти в целом мире, что и сказалось в результате. Насколько это будет положительно для нашего бюджета, тут у Минфина может быть другая точка зрения. Но мне кажется, что в целом укрепление рубля для людей хорошо. Потому что наши цены ориентируются, я не люблю этих разговоров: экспортером будет… Ну чего мы такого экспортируем, кроме нефти и газа? Импортозамещение заработает… Ну, ребята, если оно не заработало при 40 рублях за доллар и при 65 не заработало, то чего там 60? Какая разница? Оно не в этом же состоит, импортозамещение. Оно состоит в том, чтобы создать такие условия для бизнеса здесь, которые бы импортозаместили те страны, где такие более благоприятные условия для бизнеса. И весь сказ. Поэтому все эти камлания, на самом деле я их не разделяю. Рубль укрепился – и хорошо. Джо 30 рублей он, конечно, уже не дойдет. Может быть, его еще начнут и ронять не в первом, но во втором квартале будущего года, исходя из целей наполнения бюджета. Но это уже будет история следующего года.

Что касается внешней политики, то опять же, многие скептические прогнозы не сбылись. Например, что мы в Сирии застрянем, провалимся, ввергнемся в наземную операцию, сопряженную с многочисленными потерями. Потери там были, действительно. Но в целом, я думаю, такого успеха, который был достигнут при поддержке российских военных, никто не ожидал. И на фоне того, что иракская армия многотысячная завязла под Мосулом, взятие Алеппо – это свидетельство того, что с военно-политической точки зрения расчет был сделан правильно. И то, что вовремя удалось замириться с Турцией, и теперь мы договариваемся по Сирии без лишних участников, типа Обамы Ивановича, и хорошо. Мы их пригласим, когда будет больше ясности, уже не Обаму Ивановича, а Дональда Петровича Трампа.

Афонина:

- Появилась информация о том, что якобы Сирия будет разделена на сферы влияния между тремя странами.

Бовт:

- А я так и говорил, что она будет разделена на сферы влияния.

Афонина:

- Иран, Турция, Россия.

Бовт:

- Я так и говорил. Только я думал, что там будут участвовать некие такие, условно говоря, западная коалиция, на самом деле роль западной коалиции выполнит Турция. Поскольку они после тех прогнозов, которые я давал, они уже рассорились с Западом и там сейчас самостоятельно играют в свою игру. И с ними придется договариваться нам. Но это тоже было понятно. Так что и хорошо. И разделят на сферы влияния. А как они могут жить после того, что они замочили друг друга в количестве полмиллиона человек? Никак абсолютно. Это все может быть только навязано извне. Это как, если хотите, послевоенная Европа. Причем не освобожденная часть, а та, которая была под нацистами. Именно эта часть. Ну как они могут самостоятельно что-то наладить? Как могут люди, которые воевали против вас, жить с вами мире? Никак. Только под внешним давлением. Может быть, даже частичной оккупацией. Только национальные квоты. Никакой демократии. Эта национальность имеет такое представительство, здесь. Эта национальность имеет здесь гарантированно, допустим, за суннитами пост премьера, за алавитами – пост президента. Говорят, что на пять лет. И так далее.

Афонина:

- Но ведь раньше так и было.

Бовт:

- В Сирии не было. Это было в Ливане после гражданской войны, где они убивали друг друга 15 лет.

Афонина:

- Примеры такого управления были. Когда каждой сестре по серьгам.

Бовт:

- За примером не надо далеко ходить. В Ливане это только так и работает. И никак иначе это не работает. Поскольку Сирия – государство само по себе искусственное в своих территориальных границах, как и Ирак – государство искусственное, и Ирак к этому придет, кстати говоря, он уже де-факто к этому пришел, он расколот на три части. И Ливан создан тоже в границах достаточно искусственных. Весь Ближний Восток поделен колониальными державами по принципам, которые только им были понятны. Поэтому неизбежно какое-то кураторство внешнее, в том числе силовое. Не хочешь жить в мире, мы тебя заставим. Турки в этом плане тоже, мне кажется, исходят из такого правильного понимания. В демократию мы поиграем, но потом когда-нибудь, лет через пятьдесят.

Афонина:

- А как же все разговоры о том, что Турция поддерживала террористов, что она их пестовала, холила и лелеяла, давала им пути отхода, лечила на своей территории? Мы сейчас это обнуляем, про это забываем?

Бовт:

- Восток – дело тонкое. То, что мы говорили, я думаю, что это было сказано правильно. С нашей точки зрения это было информационное давление на турок. Дискредитация их в глазах того же Запада в ту пору, когда мы с ними поссорились. Но дипломатия же вещь циничная. Как только мы с ними помирились, мы не стали использовать этот момент. Но то, что турки заигрывали с ИГИЛ на ранних стадиях сирийского конфликта, это правда. То, что турецкие спецслужбы с ними заигрывали, это правда. Уж какая часть заигрывала? Та, которую Эрдоган разгромил во время госпереворота? Или другая часть, которая победила в результате госпереворота? Это тайна, покрытая мраком. Поскольку восток – дело тонкое, и мы никогда об этом не узнаем. Политика делается грязными руками. Если кто-то думает, что она делается чистыми руками, милости просим в политику. Попробуйте ею заняться.

Афонина:

- Возвращаемся к тебе трагедии с Ту-154. Уже несколько версий признаны несостоятельными. Поговорим с летчиком Олегом Смирновым об оставшихся версиях.

Смирнов:

- Здравствуйте.

Афонина:

- Министр транспорта Максим Соколов сказал, что очевидно, что была нештатная работа техники. Предстоит выяснить, чем это было вызвано. Остаются несколько приоритетных версий. Человеческий фактор, во время полета мог произойти отказ техники, на самолет мог повлиять сдвиг ветра, столкновение с птицей тоже не исключается. Что такое нештатная работа техники?

Смирнов:

- Такая пресс-конференция сегодня первый раз, к сожалению. До этого был просто цунами предположений, которые высказывались кем угодно. Но только не официальными членами комиссии и не председателем комиссии. В соответствии с международными авиационными правилами и нашими федеральными российскими правилами, авиакатастрофы расследуются в строго регламентированном порядке. Все эти предположения – это просто никчемные разговоры. Без работы комиссии так, как положено по расследованию авиакатастроф во всем мире, никаких выводов быть не должно. Все выводы следуют только от комиссии – официально.

Афонина:

- Из вашего опыта летчика, о чем могут говорить те данные, которые сейчас уже подтверждены документально? Полет длился чуть более минуты. Самолету не удалось набрать нужную высоту. Известна фраза, которую сейчас все абсолютно растиражировали, что происходило в кабине в последние секунды полета. О чем это говорит?

Смирнов:

- Начну с последней фразы. По ней необходима государственная комиссия, которая назначена по указанию президента Российской Федерации. Необходимо разобраться, кто допустил эту утечку, абсолютно некорректную и преступную. Такие утечки недопустимы. Такая информация может звучать только из уст председателя комиссии. А то, что прозвучало, абсолютно не объяснимо. И профессионалы всерьез это не воспринимают. Какое-то безответственное лицо, которое представилось как осведомленный человек от прессы, ваши коллеги представляют… это абсолютно противоречит всем правилам расследования авиакатастрофы.

Афонина:

- Начальник службы безопасности полетов авиации Вооруженных сил Российской Федерации генерал-лейтенант Сергей Байнетов – это тот человек, который может говорить о том, что происходило?

Смирнов:

- Да. Он имеет право на это.

Афонина:

- Замечательно. Цитирую: «Фраза, попавшая в СМИ, говорит о начале развития ситуации, которая развивалась в течение десяти секунд. Радиообмен был очень краток. Я не могу вам сказать про закрылки и другие вещи, которые мы услышали. Полет лайнера длился чуть более минуты, самолету не удалось набрать нужную высоту».

Смирнов:

- Это замечательно. Это говорит о следующем. Вы такой сложный вопрос пытаетесь обсудить как приобретение колготок очередных. Это непростое дело – расследование авиакатастроф.

Афонина:

- Я вам эти вопросы задаю на протяжении четырех минут. Расследование ведется. Пока, к сожалению, ни одного ответа для нашей аудитории от вас не прозвучало. Я вас благодарю за разговор. Мы доводим до слушателей только ту фактуру, с которой сегодня познакомили журналистов.

Бовт:

- Вы не раздражайтесь. Когда я вел эфир на разных радиостанциях, тоже часто сталкивался с такой ситуацией, что очень часто профессионалы не любят, когда влезают в их сферу деятельности.

Афонина:

- Тогда профессионал не соглашается на комментарий.

Бовт:

- Совершенно верно. Но в то же время он хочет сказать, что не надо ничего комментировать. И отсюда берется гадание на кофейной гуще, которым занимаются другие СМИ. Создается ситуация, когда общество начинает не очень верить в результаты расследования. Из-за того, что ему все время говорят: давайте подождем результатов расследования. Когда в Перми разбился пассажирский «Боинг-737», первая же версия была, что пилоты были пьяны. Потом людям около года морочили голову, через год выдали информацию: да, пилоты были пьяны. Есть вещи, которые можно говорить сразу. А есть вещи, которые говорить нельзя никогда. Есть вещи, которые можно сказать сразу по поводу Ту-154, который вылетал из Сочи. Почему он затребовал полную полосу разбега? Почему он был перегружен, когда там было всего 92 человека? Что был за груз там такой секретный? Так и скажите: это был секретный груз Минобороны, который весил 58 тонн или 280 тонн, или 1 тонну. Я не знаю, сколько он берет на борт. Так скажите об этом. А потом уже вы будет откровенны с обществом, оно тогда поверит в результаты вашего расследования. А так оно хватается за какую-то случайную утечку, потом оно начинает полоскать информацию, что утечка была не с того самописца, а первый вроде подняли параметрический самописец, а почему-то слили в желтые агентства распечатку разговоров пилотов. А речевой самописец вроде подняли вторым. Так его еще не успели расшифровать. Надо устраивать пресс-конференции каждый день и рассказывать подробно, что известно, честно. И тогда вам поверят.

Афонина:

- Спасибо Дай бог, чтобы следующий год был и легче, и проще, и не таким сложным, как 2016-й. Мы в этом году видимся с вами крайний раз. Поэтому я вам искренне этого желаю.

Бовт:

- И вас с наступающим Новым годом!