Ваше высокоблагородие товарищ Иеске

Иеске облетел на «Сибревкоме» всю Сибирь.

Латыш, русский офицер, советский летчик, покоритель неизведанных воздушных трасс - это всё о нем. «Комсомолка» вспомнила историю Николая Мартыновича Иеске.

ГОСПОДА ЮНКЕРА, КЕМ ВЫ БЫЛИ ВЧЕРА…

В 20 лет будущий авиатор был далек от самолетов. Даже очень - ни технического образования, ни практики в кавалерии, как у многих пилотов того времени, которые лихо меняли седло на кабину хрупких сооружений из дерева и полотна, каким-то чудом поднимавшихся в воздух. Сын латышских крестьян поступил… в Виленское пехотное училище. Удивительный факт - юноша получил домашнее образование. Хотя согласно правилам приема в данном учебном заведении могли учиться только те, кто окончил 5 классов гимназии или реального училища. Помимо этого, нужно было предоставить целую кипу документов: прошение на высочайшее имя, свидетельство о приписке к призывному участку, свидетельства о политической благонадежности и несудимости.

Три года - казарма, летний лагерь, напряженные занятия и редкие увольнения. Будущего пилота взяли в тиски военной дисциплины и начали выковывать характер.

Виленское военное училище: три года - казарма, летний лагерь, напряженные занятия и редкие увольнения.

- Учебная программа в военных училищах была очень насыщенной. Юнкера-пехотинцы изучали тактику, артиллерию, фортификацию, военную топографию, военную администрацию, военную историю, законоведение, воинские уставы, военную географию, - пишет Алла Воробьева, автор книги «Российские юнкера, 1864-1917!».

За партами приходилось сидеть и на занятиях по русскому и иностранным языкам и по закону Божьему. В манеже учили верховой езде, фехтованию. Много времени юнкера проводили в гимнастическом городке - на лестницах, брусьях и турниках. Также учились бальным танцам. Каждый день - подъем в 6 часов утра, личный осмотр, молитва, уроки до полудня. Завтрак и строевая подготовка. Обед - в пять вечера. Потом свободное время, самоподготовка.

Николай Мартынович покинул юнкерскую казарму с двумя звездочками на золотом погоне за четыре года до залпов Первой мировой. Новоиспеченный подпоручик попал в 3-й Сибирский стрелковый полк. На фронте Иеске был с самого начала войны. Прошел страшные бои 1915 года, когда немцы пытались вывести из войны Россию, отступление в Польше. Будущий авиатор был трижды ранен. Награжден несколькими боевыми орденами и георгиевским оружием.

Иеске был на фронте с самого начала Первой мировой войны.

ПУТЬ В НЕБО

Осенью 1915 года наш герой уже в серьезном звании штабс-капитана (это как капитан сейчас) покинул пехоту. Поступил в Военную авиационную школу. В августе 1916 получил свидетельство пилота. Потом снова отправился на учебу - Высшие стрелковые курсы в Ораниенбауме, где воспитывалась краса и гордость русской армии. Николай Мартынович изучает курс воздушной стрельбы из пулемета. После этого история летчика делает какой-то полулегендарный оборот. Писатель Вадим Михановский в своем очерке «Небесные побратимы» описывает встречу Иеске с генералом Александром Кованько - якобы тот звал его служить начальником группы инструкторов Гатчинской военно-авиационной школы.

- Генерал молча кивнул ему и пригласил к столу. Но задушевной беседы у них не получилось, хотя генерал предложил капитану Иеске возглавить инструкторскую группу авиашколы. Иеске категорически отказался, заявив, что он и так прикован к небу и место его там, на фронте. Нет, он не лукавил и уже в сентябрьские дни сбил три самолета противника, - написал Михановский.

О том, что Иеске уничтожил три самолета противника, сообщается еще в нескольких статьях. Однако каких-то данных о том, что это были за машины и где именно были сбиты, автор данных строк не нашел.

В революционные годы, когда родная для Николая Мартыновича Латвия стала суверенной, Иеске сел в самолет и взял курс на Петроград.

- Самолет получил несколько пробоин в днище. Выручили сдвоенные пулеметные щитки от «Максима», уложенные под сиденьем. При взлете над аэродромом стрелял бывший механик Иеске - Матиус Бузни. Все четыре пули, выпущенные из карабина, с которым Матиус никогда не расставался, застряли во втором щитке, - пишет Михановский.

По поводу побега Иеске к красным есть еще одна версия: будто бы летчик служил у петлюровцев, потом получил новый самолет в Италии, перелетел на нем через Альпы и отправился в советский Киев.

- Латыш, сын батрака. Начал летать в качестве военного летчика в 1915 году. До настоящего времени летает без перерыва. Кроме русских авиационных школ, получил подготовку за границей, в том числе окончил школу высшего пилотажа в Фоджиа (Италия). За товарищем Иеске числится несколько рекордных перелетов: Турин - Вена, через Альпы, зимой, над облаками, на высоте 7 тысяч метров; 1350 километров без посадки: Вена - Киев и обратно; 1850 километров без посадки: через территорию четырех враждебных стран - Польша, Чехословакия, Венгрия, Австрия (1920 г.) и другие, - написала уже в 1920-х годах справку о пилоте газета «Советская Сибирь».

Кстати, о полете через Альпы писал и сам Николай Мартынович в журнале «Товарищ».

- Самолет временами буквально выходил из повиновения. От сильных рывков при кувыркании мотор стал работать с перебоями. Так или иначе нужно было выходить из неприятного положения. При длительном полете с кувырканиями самолет мог не выдержать резкого напора воздуха на крылья и разлететься вдребезги. Следовало бы спуститься на землю, но мешали облака, да и сама посадка в горах при таком шторме очень опасна. Оставалось единственное и правильное решение - подниматься еще выше, чтобы выйти из воздуховоротов,- вспоминал Иеске в 1929 году.

В 1930-е Иеске участвовал в освоении Арктики, мог поднять в воздух любой тип самолетов, который был тогда в Советской России.

«Я ЛЕТАЛ НАД БАРАБОЙ. С НИКОЛАЕМ МАРТЫНОВИЧЕМ ИЕСКЕ»

В 20-х годах прошлого века Николай Мартынович побывал практически в каждом уголке нашего края. Прилетали в деревни на «Юнкерсе» - чуде техники тех времен: самолет целиком из металла, крепкий, надежный, с шикарным салоном. Агитировали сдавать деньги на постройку самолетов. В каждом дальнем рейде на борту были корреспонденты и писатели. Иеске и его бортмеханик Брянцев представлялись в их публикациях какими-то мифическими существами.

- Иеске мощной звериной лапой зажимает ревущую пасть мотора. Мотор покорно ворчит. Самолет тихо ссыпается вниз. Брянцев сжимает фуражку, отвязывается. Архангелов отвертывается. Ему тошно, как во время исполнения опаснейшего циркового номера. Брянцев за бортом стоит на крыле. Ветер дыбит его короткие волосы. Его черные глаза огромны. На губах мягкие тени улыбки лунатика, - описывал один из полетов Владимир Зазубрин.

Брянцев действительно стоял на крыле прямо в полете. На высоте 1000 метров чинил машину. Этот случай вошел в газетные публикации. Каждый полет - риск. И даже не из-за воздушных ям, больших расстояний, слабости тогдашней техники - нужно было совершать посадку на поле, за околицей, заваленной камнями, костями животных и другим мусором. В Бачатах, что в соседнем Кузбассе, пробили колесо. Новую шину взамен сшил местный сапожник. Несколько раз «Сибревком» попадал в катастрофы, но экипаж оставался цел, машину ремонтировали. И потом были новые рейсы.

Позже сибирский поэт Леонид Мартынов вспоминал о таких рейсах в стихах «Полет над Барабой».

Но однажды

Наш ветхий самолет

Оказался не в силах оторваться

От снегов Барабинских болот:

Вязли лыжи,

Липли к снежной жиже -

Дело было по весне.

Иеске

Бортмеханику и мне

Крикнул:

- Помогите, бога ради,

Раскачаться сатане -

Подтолкните его сзади!

Соскочили мы, ворча,

Два юнца, два силача,

И толкнули мы с разбегу

«Юнкерс», будто бы телегу.

И потом уж на лету -

В воздухе наполовину,

Набирая высоту

Сквозь воздушную лавину, -

Завалился я в кабину….

И сердилась летчика супруга:

- Николай Мартынович - маньяк.

Все вы трое стоите друг друга!

В 1930-е Иеске открыл регулярные полеты из Фрунзе на Ош в Тянь-Шане. Участвовал в освоении Арктики, мог поднять в воздух любой тип самолетов, который был тогда в Советской России. В 1936 году готовил аэродром для воздушной экспедиции Папанина на Северный полюс на архипелаге Земля Франца-Иосифа. Там у него обострилась болезнь желудка, от которой авиатор умер. Сейчас его имя носят два острова Земли Франца-Иосифа.