Николай Стариков: США устроили во Франции цветную революцию

Николай Стариков: Протесты во Франции - типичная цветная революция

Ворсобин:

- В эфире Владимир Ворсобин и Николай Стариков, лидер движения «Патриоты Великого Отечества». Сегодня мы начнем с «желтых жилетов». Париж в огне. На самом деле бензин подорожал во Франции всего лишь на 2,9 евроцента. Если перевести на русский язык, это около рубля.

Стариков:

- Лучше даже в процентах сказать. Это действительно несерьезное подорожание.

Ворсобин:

- Французское правительство идет на уступки, потому что не может подавить это восстание. Что это значит? Есть две версии. Первая – что это кто-то инспирировал, что это чья-то игра. Или французы так устроены, что они бьются за свои права в любых условиях?

Стариков:

- Как всегда, всё вместе. Во-первых, место проведения – Франция. Это страна с большой традицией революций, переворотов, погромов на улицах, которые потом перерастали в революцию. Я напомню, что сейчас во Франции уже пятая республика. Если вы спросите, куда же делись четыре предыдущих, вы поймете, что каждая смена формации там происходила, там империя становилась и т.д. В общем, сложная история Франции XIX и немного ХХ веков. То есть люди эмоциональные, привыкшие решать проблемы определенным способом. Кроме того, взятие Бастилии – это национальный праздник во Франции. То есть почва такая есть.

С другой стороны, приход к власти очень странного президента. Такой молодой технократ, как говорят у нас про других людей. И непонятно, что дальше происходит. Я услышал очень хорошее выражение (по-моему, это сказал один из французских политологов), что Макрон – это не представитель власти богатых, а представитель власти очень богатых. Французы действительно недовольны тем, что происходит. И здесь правительство Макрона решает ввести дополнительный налог на борьбу за сохранение окружающей среды. Подорожание – 3 цента, такое незначительное. И вся Франция закипела. Здесь я еще добавлю, что некая французская дама написала петицию в интернет о том, что не надо, чтобы все дорожало. Написала она это в мае, но заметили только в октябре. И дальше началось… На мой взгляд, перед нами классическая «цветная» революция.

Ворсобин:

- «Цветные» революции обычно все инспирированы.

Стариков:

- «Цветные» технологии, «цветные» революции всегда используют реально существующие проблемы. В данном случае это историческая склонность французов побузить. И реально существующие проблемы в экономике, накопившееся недовольство от разрешения браков гомосексуалистов, непонятная роль Франции…

Ворсобин:

- А кукловоды кто?

Стариков:

- А здесь мы подходим к самому интересному? Сегодня в интернете я увидел картинку, которая очень точно отражает суть происходящего. Стоит Макрон, рядом с ним господин Трамп. Господин Трамп находится в желтой жилетке и говорит: «Ну что, еще создаешь свою объединенную европейскую армию?» Вот это суть. То есть Макрон, которого президент США принимал как родного сына, вдруг взбрыкнул и начал в октябре – начале ноября говорить вполне себе крамольные вещи. Он стал говорить, что вообще-то он не сторонник того, чтобы внешняя политика по Твиттеру проводилась (понимаем, на кого он намекнул). Но это, конечно, не главное. Он сказал, что нужно создавать евроармию. Евроармия – это выход Европы из-под контроля США. Иначе как вы себе это еще представите? Вот есть Европа, там стоит армия НАТО, а рядом с ней стоит некая евроармия?

Ворсобин:

- Как это относится к подорожанию бензина?

Стариков:

- Да никак не относится. Вы совершенно справедливо сказали, что 3 цента являются незначительным поводом для вот таких масштабных беспорядков.

Ворсобин:

- Наш слушатель пишет: «Неправда, что топливо выросло на 2,9 евроцента. Это было лишь последнее подорожание. За последний год цены на бензин во Франции выросли на 10-15%. Наиболее популярное в стране дизельное топливо подорожало аж на 24%, и сейчас стоимость литра превышает 1,6 евро». Кстати говоря, это очень похоже на нашу российскую историю. У нас дорожает еще большими темпами, но народ у нас почему-то тих и молчалив.

Стариков:

- Знаете, когда я смотрю очень масштабное, подробное освещение всей этой истории с французскими погромами по нашему телевидению, у меня возникает такое ощущение, что кто-то у нас рекламирует погромы и навязывает российскому населению такую картинку. Вот Франция – подорожало совсем немного, погромили немножко, и правительство отказалось от подорожания. Напрашивается вопрос – может быть, в России тоже надо погромить, чтобы не было этого?

Ворсобин:

- Я и задаю этот вопрос. Какие еще у нас варианты есть? Чем тише население, тем наглее правительство.

Стариков:

- Прежде чем ответить на ваш вопрос, мы должны довести логическую цепочку, что происходит во Франции. Итак, США, некий условный Трамп, ставит на место попытавшуюся выйти за зону самостоятельности Францию, условного Макрона. И здесь не только нарастающие непонятно откуда демонстрации. Обратите внимание, тот, кто занимался когда-то общественной деятельностью и хотя бы собрание жильцов ЖЭКа пытался собрать, знает, что это такое в многоквартирном доме. Лидеров нет, организации нет, только какие-то социальные сети. Не может быть таких масштабных протестов без каких-либо лидеров, без организационных вещей. И самое главное. В политике не бывает случайностей. И вот Макрон, у которого дома начинает разгораться этот пожар, где все вдруг надели эти желтые жилетки… Вспоминаем все «цветные» революции. Там обязательно либо белая ленточка, либо оранжевый шарфик. То есть что-то, что отличает. Это технология. И вот Макрон прилетает на встречу двадцати ведущих стран мира. Один из ведущих политиков мира. И его забывают встретить. Вот у нас был чемпионат мира по футболу. Сборных приехало больше, чем 20 команд. Никого не забыли. Тут Макрона забыли. И вот он спускается с трапа, и его встречает кто? Мужик в таком жилете. Это знак. Если, дорогой Макрон, ты будешь дальше говорить про евроармию, то тебя забудут вообще, тебя не будет.

Ворсобин:

- Если не ошибаюсь, это была не Америка, это была Аргентина. При чем тогда в этом случае Америка?

Стариков:

- Умейте читать политические сигналы.

Ворсобин:

- Меня больше волнует не то, что кто-то кого-то воспитывает, перевоспитывает. Меня интересует, что у нас такие же проблемы, как во Франции. Нас давят налогами точно так же. Кстати, одно из свежих требований – понижение пенсионного возраста во Франции. И они могут этого добиться. Николай, я повторяю вопрос, от которого вы уклонились. Если у французов получилось уже сейчас ввести мораторий на повышение цен на топливо, почему нам этого не сделать?

Стариков:

- Хочу сказать, что у французов ничего не получилось. Потому что мораторий введен всего на 3 месяца.

Ворсобин:

- На полгода.

Стариков:

- Нет, на 3 месяца. И целью является давление на Макрона и отказ от определенных проектов европейской элиты, а никак не повышение или понижение цен на бензин.

Объясняю разницу. То, что мы наблюдаем во Франции, направлено на то, чтобы оказать давление на Макрона и заставить его сделать то, что нужно внешним силам. Как только он согласится, вся эта история растает, как дым. Как растаяло, например, Occupy Wall Street. Где оно, это движение, где эти люди? Они же боролись за что-то, выдвигали какие-то требования. Если вы думаете, что их всех пересажали в США – нет, просто это определенные, простите, проплаченные истории, в которые потом вовлекают огромное количество честных, но не понимающих, как вся эта система работает, людей. В США не нужно больше этих картинок – никого нет. Во Франции вышли, побузили. Склонность французов к таким мероприятиям придает задор, да еще и не нравится этот Макрон и вообще все, что происходит.

А теперь вспоминаем, что произошло на Украине. Казалось бы, то же самое. Тоже люди вышли, чтобы газ не дорожал, тоже против власти. Чем все это закончилось? На Украине майдан был не для того, чтобы Янукович что-то сделал, а для того, чтобы его снести и начать гражданскую войну. Так вот, внешние силы в России не планируют борьбу с подорожанием бензина, они планируют борьбу с Россией. И в этом разница. Поэтому вроде бы все очень похоже, а на самом деле совершенно разное.

Ворсобин:

- Скажу, что происходит сейчас в Париже. Там, добившись успеха, на полгода (я настаиваю – на полгода) мораторий…

Стариков:

- А я настаиваю на 90 днях.

Ворсобин:

- Теперь протестующие увеличили свои требования. Они теперь требуют повысить минимальную зарплату до 1300 евро, ограничить максимальные оклады цифрой 15 тысяч евро и разрешить выходить на заслуженный отдых в 60 лет. А также снизить стоимость жилья, отменить пожизненное содержание экс-президентов и строже контролировать доходы политиков.

Стариков:

- И чтобы всегда была хорошая погода. Обязательно этот пункт надо туда внести.

Вот нам пишут: «Вы оба правы. Сначала было на 3 месяца, а потом – на 6 месяцев».

Валентин, Курганская область:

- С этими «цветными» революциями в принципе все понятно. У меня другой вопрос. Если Украина сейчас как бы на острие атаки, одна она справиться не может, нужна объединенная Европа, так же как Наполеон, как Гитлер и пр. А лидера у них как такового нет. Они ищут сейчас такого лидера, вокруг которого можно объединиться. Одного вроде выбрали, француза – не получилось. Значит, сейчас будут искать другого.

Стариков:

- Еще раз хочу уточнить. Макрон приведен к власти глобалистами. Для того чтобы он стал президентом, если помните, были скандалы одного кандидата, за несколько лет до этого другой кандидат изнасиловал горничную, чтобы не участвовать в этих выборах. То есть там зачищали поле. Он пришел, а дальше попытался быть слишком самостоятельным. И вот сейчас его ставят на место, показывает ему, что будет, если он не будет слушаться. В политике такая ситуация бывает очень часто. Самый яркий пример из европейской и из нашей истории – это Адольф Гитлер, которого точно так же мировые банкиры привели к власти, поставили в Германии, а дальше он начал думать, что может вести свою игру. И в итоге попытался опять с ними договориться, напал на Советский Союз. Чем все печально кончилось, вы знаете. Эта ситуация очень часто в истории происходит, просто сейчас это, слава богу, происходит без мировой войны.

Ворсобин:

- Возвращаемся во Францию. Наша пресса цитирует некоего 60-летнего парижанина Арно: «Таких протестов мы никогда не видели. В маленьком городке с населением 18 тыс. человек манифестанты захватили префектуру. Префект спасался через окно, чтобы разъяренные протестующие его не убили. Атмосфера в стране очень тяжелая. Мы самая налогооблагаемая страна в Европе, народное недовольство чувствуется во всех провинциях. Местные жители зарабатывают меньше и при этом не могут обойтись без автомобилей. С точки зрения недовольных борьба с глобальным потеплением стала лишь поводом для повышения налогов». Когда я такие вещи читаю, это в принципе то же самое, что и у нас. Я каждые раз говорю: повышение налогов, какие-то действия, чтобы население все больше и больше расставалось с деньгами в пользу государства, - это все у нас есть. Неужели вы думаете, что после того, что случилось во Франции, правительство будет действовать так же?

Стариков:

- Знаете, в чем разница между нами? Об этом когда-то сказали очень хорошо. Некоторые так хотят согреть Россию, что готовы ее сжечь. Вот вы хотите великих потрясений, а я хочу великую Россию, как сказал когда-то премьер-министр Столыпин. В этом разница.

Отвечу на вопрос радиослушателя. Украина на острие атаки. Украина одна с Россией справиться не может, но она может создавать вечные проблемы России. И смысл всего украинского проекта государственности – антирусский настрой. Поэтому украинское государство может существовать только как государство русофобское. Каждый раз, когда оно появлялось (или планировалось его появление) на политической арене, оно было всегда с героями-русофобами, с идеологией русофобии и с войной с Россией. Как только вы из украинства вынимаете русофобию, тогда возникает вопрос – а зачем…

Ворсобин:

- При чем здесь украинство? Почему вы все время уходите от Парижа?

Стариков:

- Потому что меня спросили об этом. Как только вынимаете русофобию из украинства, возникает вопрос – зачем одному народу два государства? Незачем. Поэтому украинское государство всегда будет русофобским.

Теперь переходим к теме Парижа. Вы сейчас как раз занимаетесь тем, о чем я сказал в самом начале, - активно рекламируете погромы, беспорядки и антиконституционные способы решения проблем. Я приведу один пример. Знаете, звучит все очень красиво. Они расписали, разгромили Триумфальную арку. Это не просто памятник архитектуры, там могила Неизвестного солдата. Французского, с Первой мировой войны. Я категорически не хочу, чтобы никто ни под каким предлогом не плясал на могиле Неизвестного солдата и погасил там огонь или написал там что-нибудь. Вот так нельзя.

Ворсобин:

- Николай, вы сейчас нажимаете на все кнопки, которые могут…

Стариков:

- Я апеллирую к разуму.

Ворсобин:

- Не к разуму. Вы нажимаете на те кнопки, которые действительно дороги, - патриотизм, памятники… Но вы все время уходите от одного вопроса. Есть две крайности: одна – революция, а другая – холодное, замороженное государство, которое не может даже поднять голос против.

Стариков:

- Почему у вас такая крайность?

Ворсобин:

- Я против этих крайностей. Есть середина. Когда общество имеет право выйти на улицу и потребовать от правительства нормальной жизни. Чтобы оно не повышало бесконечно цены на бензин, чтобы оно не давило налогами, чтобы оно создавало рабочие места. Это нормальная вещь.

Стариков:

- Наконец-то вы сказали что-то правильное. А где там погромы? Где избитые полицейские?

Ворсобин:

- Погромы – дело полиции.

Стариков:

- Нет, погромы делает не полиция. Не говорите ерунду.

Стариков:

- А вы говорите, что любое проявление общественной активности – это уже майдан.

Стариков:

- Я так не сказал. Люди имеют право выйти, имеют право законно протестовать. А громить они не имеют права.

Владимир, Подмосковье:

- Знаете, когда я слушаю господина Старикова, мне вспоминается великолепный афоризм, точнее, сатирическое четверостишье Роберта Бернса: «Нет, у него не лживый взгляд, его глаза не лгут. Они правдиво говорят, что их хозяин – плут». Сколько бы я ни слушал Старикова, всегда его позиция: «Вот Столыпин говорил: «Мне не нужны великие потрясения, нужна великая Россия». Сколько он сотен повесил, не помнит господин Стариков?

Стариков:

- Я вам отвечу. Благодаря беспорядкам 1905-1907 года погибло более 10 тыс. человек. Столыпин повесил несколько сот бунтарей за преступления и убийства.

Владимир:

- Что вы перебиваете каждый раз? Я опять к Столыпину возвращаюсь. Хлеботорговцы вывозили миллионы тонн зерна из южных портов…

Ворсобин:

- Я вас прерываю. У нас все-таки тема не о Столыпине.

Примем еще один звонок.

Николай, Волгоград:

- Вот я слушаю Старикова… Понятна его позиция: восхваляй хозяина и получай дивиденды. А как по-другому? Институт выборов в России не работает. Как сменить власть, для того чтобы заставить ее хотя бы чуть-чуть работать на пользу народа?

Стариков:

- Уважаемый тезка, давайте будем вежливыми людьми, а не госдепом, который хамит практически сегодня России. У меня нет никакого хозяина, так же как, я надеюсь, нет хозяина у вас, а значит, я нигде не получаю никакие дивиденды.

Теперь о том, каким образом бороться за свои права. Конституционным способом. Да, сегодня с выборной системой в России есть серьезные проблемы. Они связаны с тем, что большие партии во многом утратили доверие избирателей в разной степени. Кто-то из-за голосования за пенсионную реформу, другая партия – потому что ее, по сути, не существует. Я имею в виду «Справедливую Россию». Малые партии не пускают, и пройти малые партии в политике не могут. Значит, мы сейчас на пороге больших перемен в политической жизни. Но эти перемены должны пройти так, чтобы у нас не исчезло наше главное достояние – государство российское. Это главное. Потому что проблемы приходят и уходят…

Ворсобин:

- Простите, а французское государство не рискует таким образом, что тоже лишится государственности? Они вроде не страшатся этого, а мы боимся. Почему?

Стариков:

- Сейчас отвечу и вам, но закончу с ответом уважаемому тезке. Главная задача – это спокойно изменять политическую систему. На выборах решать эти вопросы, находить кандидатов, которые потом не будут отказываться от своих обещаний.

А теперь самое главное, что сказали вы, уважаемый коллега. Просто в корень заглянули неожиданно. Для того чтобы Франция не стала самостоятельной, ей и не дают получить эту самостоятельность путем инициации создания вооруженных сил общеевропейских. Потому что Франция не хочет быть отдельным государством, она уже включена в Европейский союз. Она хочет доминировать вместе с Германией.

Ворсобин:

- Я не о том спрашивал.

Стариков:

- О том. Если Франция хочет быть самостоятельным государством, она должна иметь инструменты этой самостоятельности. До тех пор, пока Франция лишена серьезной воинской силы, пока Брюссель ориентируется не на Францию, не на Европу, а на США, ни о какой самостоятельности Европы говорить невозможно. Так вот, эти «желтые жилеты» - это стоп-сигнал на пути Франции к самостоятельности.

Ворсобин:

- Давайте перейдем к другой теме. Катар вышел из ОПЕК…

Стариков:

- Заявил о выходе из ОПЕК через короткий промежуток времени.

Ворсобин:

- Это серьезный удар по организации. И, вообще-то говоря, это серьезный удар по России. Потому что, чем выше позиции ОПЕК, тем выше нефтяные позиции России, она может регулировать этот нефтяной рынок с помощью ОПЕК.

Стариков:

- Здесь игра очень интересная. Во-первых, мы видим, что цены на нефть очень серьезно снизились за ноябрь. Почему это произошло? Происходит это всегда по одной и той же причине. Почему цена на нефть в поздний период Советского Союза рухнула, почему она рухнула в 2008 году. Саудиты как один из крупнейших нефтедобытчиков вдруг начинают добывать нефть в огромных количествах, и она падает в цене. Так вот, в ноябре случилось два события. Саудиты опустили цену с 85 до 65 долларов и были пойманы на расчленении своего оппозиционного журналиста. Смотрите, как славно между собой эти два факта сочетаются. Здесь мы можем спорить, что было причиной, а что следствием. Сначала, получив задание от Вашингтона и согласившись с ним, саудиты опустили цену на нефть и решили, что теперь им все можно, и так грубо устранили человека, который, видимо, лично кому-то очень не нравился. Или, попав в неприятную историю, устраняя человека, которого они хотели устранить, они получили предложение от американцев, от которого не могли отказаться. Поэтому цена на нефть снижается, американцам от этого только хорошо, в России, другим нефтедобывающим странам не очень хорошо.

А теперь смотрим на обратную сторону монеты. С одной стороны нефть, с другой стороны – газ. По газу мы куда более серьезный игрок, чем по нефти. И Катар является тоже одним из крупнейших газодобывающих государств. Когда крупнейший газодобытчик, кроме нас, выходит из структуры, где мы с ним могли обсуждать ценообразование, это значит, что добавляется хаоса и неопределенности на рынок газа. И по кому будет этот удар? Это уже не по Венесуэле, не по Ирану. Это уже по нам звонит этот газовый колокол. Теперь добавим для полноты картины постоянное навязывание Европе американского сжиженного газа, более дорогого, слова Меркель, что они все-таки будут покупать какую-то часть газа у американцев. Поляки подписывают договор на поставки этого сжиженного газа с американцами. И все три кандидата на пост канцлера, то есть те, кто может возглавить правящую партию Германии после ухода Ангелы Меркель, говорят, что надо остановить и не достроить «Северный поток-2», по которому российский газ идет в Европу. Так что идет борьба за вытеснение российского газа, а вместе с этим и России.

Ворсобин:

- Сейчас в Москве находится Мадуро, президент Венесуэлы. Понятно, зачем он приехал. Он приехал снова просить у Москвы денег. Мы уже вложили в эту прекрасную, но очень далекую страну (привет, бюджетники) 4,5 млрд. долларов. У него падает добыча, он нефть больше китайцам отдает, для того чтобы заплатить долги, а не нам. Но у Мадуро хватило некой наглости приехать и попросить еще денег. И Путин, судя по всему, даст ему эти деньги. А теперь вопрос. Это покупка наших сукиных сынов или это нефтяная и газовая история, и она когда-нибудь окупится?

Стариков:

- Прежде чем ответить на ваш вопрос, я задам встречный. Скажите, вот эти 4,5 миллиарда, которые, по вашим словам, Россия дала в долг Венесуэле, это с какого года?

Ворсобин:

- За 5-6 лет.

Стариков:

- То есть примерно года с 2010-го. Скажите, с 1991-го по 1999 год сколько мы в долг дали Венесуэле?

Ворсобин:

- Я не знаю.

Стариков:

- А я вам скажу. Ноль или цифра, близкая к этому. Видимо, бюджетники с 91-гоь по 99-й год просто как сыр в масле катались из-за того, что Россия ничего не давала Венесуэле. А теперь перевожу на русский язык. Как только Россия перестает заниматься внешней политикой и поддерживать своих сателлитов, союзников, соратников и других, это приводит к резкому понижению уровня жизни внутри России. Парадокс в том, что если вы перестаете содержать армию, флот, дипломатов союзников, вы проседаете внутри страны. Вот на этом нас поймали в 90-е. Нам сказали: давайте перестанем кормить коммунистические партии, и все будет хорошо. Перестали кормить коммунистические партии. А следом чуть не перестали кормить свою армию, флот и свой народ. Так что хватит говорить ерунду о том, что не надо помогать тем, кому помогать надо. Учитесь в этом смысле у американцев.

Ворсобин:

- Зачем нам сумасшедший Мадуро? У них, кстати 1 миллион процентов инфляция в этом году.

Стариков:

- А я не говорю, что Венесуэла – это образец экономической мудрости.

Ворсобин:

- Мы кидаем в дыру деньги.

Стариков:

- Я говорю о том, что Россия должна поддерживать тех, кто вместе с нами борется с теми, кто борется против нас. И второе. Использовать те возможности, которые они нам дают. Мне кажется, что Венесуэла – это хорошее место для размещения российской военной базы. Но оно, конечно, направлено не против США, а за. Я уже несколько раз говорил об этом, но еще раз повторю. Вдруг прилетят инопланетяне, а там стоят наши ракеты. Это только для того, чтобы защищать США от инопланетян, а может быть, от иранских ракет.

Вот радиослушатель пишет: «А в 1913 году мы Венесуэле тоже денег не давали». Да, действительно, не давали, но в 1913 году мы давали еще кому-то деньги, Россия тогда помогала своим союзникам.

Ворсобин:

- А вас не заботит, что многие, кому мы давали деньги в советское время, потом они забыли… Кстати, это среднеазиатские республики, которые мы выстроили заново. Мы Капитолий сейчас золотим на наши бюджетные деньги. Но с точки зрения простого человека все это неправильно.

Ворсобин:

- Что за Капитолий мы золотим на бюджетные деньги?

Ворсобин:

- В Гаване есть копия американского Капитолия. И там он прохудился.

Стариков:

- А я думал, мы американский Капитолий за бюджетные деньги золотим.

Ворсобин:

- Гаванский.

Борис, Москва:

- По большому счету, я со Стариковым полностью согласен. По Франции и по нефти он говорит все ясно и понятно. Нет, вам надо обязательно вывести его на тот разговор, чтобы была какая-то революция, чтобы мы чего-то добивались и по нефти, и по той же самой Франции – кто прав, кто неправ. Он четко и ясно все объясняет.

Ворсобин:

- Переходим к другой теме – переименование наших аэропортов. Было много голосований по каждому аэропорту. Я думаю, что в каждом случае был скандал. Потому что люди голосовали за одно, а в итоге почему-то получалось другое. В Мурманске, видимо, будет аэропорт им. Николая II.

У нас на связи Екатерина Конотоп, редактор «КП» в Мурманске. Екатерина, как мурманчане относятся к тому, что теперь они будут улетать из аэропорта им. Николая II? И действительно ли это дело решенное?

Конотоп:

- По поводу того, решенное ли это дело, сказать точно мы не можем, и никто не может. По крайней мере, на сайте великих имен России стоит, что имя выбрано. Как относятся мурманчане, я не могу сказать, что однозначно. Потому что у нас на протяжении всего голосования разыгрались такие нешуточные страсти по этому поводу. У нас в принципе было три кандидатуры: Николай II, летчик Борис Сафонов и полярник Иван Папанин. И первое время больше склонялись к тому, что это авиация, и имя летчика было бы логичным. Но потом что-то пошло не так и начал лидировать Николай II. Лидировал он первое время, но его лидерство сопровождалось, во-первых, волной негативной реакции, а во-вторых, еще одной волной, которая продолжается до сих пор (думаю, что такая ситуация сложилась во многих регионах). Люди в принципе против переименования. В том числе известные историки у нас высказывались по этому поводу, что город-герой Мурманск, как оно есть, пусть так и будет, и лучше ничего не придумаешь.

Ворсобин:

- Екатерина, какие слухи ходят по поводу первенства Николая II? Есть, вероятно, такая версия, что это накрутка со стороны властей, они сами просто хотят, чтобы победил именно Николай?

Конотоп:

- Тут сыграл еще один фактор, масла в огонь подлила депутат Госдумы Наталья Поклонская, которая, когда лидерство Николая сменилось лидерством Ивана Папанина, призывала не дать назвать аэропорт Мурманска именем Ивана Папанина. Она вспомнила про его прошлое, про то, что он был комендантом крымской ЧК во времена красного террора, и призвала, в том числе крымчан, не допустить, чтобы имя Ивана Папанина носил аэропорт Мурманска.

Ворсобин:

- И город услышал?

Конотоп:

- Нельзя сказать, что город точно услышал, но крымчане, я думаю, услышали. И тут появилась еще одна волна – почему люди, которые, возможно, никогда не бывали в Мурманске, слышат про него только в интернете и на волне этого голосования…

Ворсобин:

- Как сейчас? Большинство за это название или против?

Конотоп:

- Большинство, наверное, все-таки против. Больше того, местные коммунисты решили выйти на митинг 15 декабря. Но в том числе они решили выйти на митинг против переименования в принципе.

Ворсобин:

- Бывает, придумают интересную затею – переименовать, а все это выливается во что? Как бы еще «желтые жилеты» не появились под это дело.

Стариков:

- Хочется сказать, что это идея в принципе неплохая, главное, чтобы она не была идеей, которая призвана от пенсионной реформы отвлечь внимание людей. Если для этого она задумывалась, тогда могут быть какие-то сомнения в ней.

Я рискую не понравиться ни одной стороне, ни другой, но хочу сказать, что мы должны примирить нашу историю, в том числе и в топографии. Поэтому я не вижу ничего плохого, если в Мурманске будет аэропорт Николая II. При этом я очень хочу, чтобы аэропорт имени Сталина появился в Волгограде. Здесь – государь-император, здесь – Екатерина II, здесь – Сталин, здесь – великий ученый советского периода. Мы должны соединить то, что наши враги все время хотят растащить на части. Российская империя, Советский Союз, Российская Федерация – это одна ниточка государственности.

Ворсобин:

- А может быть, вообще ничего не переименовывать, оставить, как есть, чтобы не разделять народ, чтобы не было обвинений?

Стариков:

- Может быть. Но после того, как голосование прошло, наверное, не переименовывать было бы странно. Хотя и так тоже можно. Я хочу сказать, что в итоге мы к этому привыкнем. Когда говорят, что люди против, люди не привыкли к этому названию… Время всё лечит. Я напомню, что когда Путин вернул советский гимн с новым текстом, ведь многие были против. Либералы и демократы протестовали, были пикеты. И говорили, что никогда они не встанут, когда будет играть этот сталинский гимн. Встают прекрасно. Все уже забыли о своих тогдашних спорах, и у нас прекрасный гимн.

Ворсобин:

- Мне страшно за аэропорт им. Николая II. Мне страшно лететь в этот аэропорт. У меня Николай II ассоциируется все-таки с несколько неудачным правлением.

Стариков:

- Владимир, вам лично с вашими политическими взглядами должно быть страшно лететь в аэропорт им. Сталина.

Ворсобин:

- Тоже верно.

У нас на связи Петр.

Петр:

- По-моему, выпавшая из Советского Союза Российская Федерация очень активно ищет свою новую идентичность. Господин Песков говорил, что мы будем строить николаевскую Россию (Николая II). Нам хотят вживить то, что императорская Россия – это то, что надо. Этим подготавливается какая-то очередная вненародная, внеплебисцитарная передача власти какому-то наследнику. Об этом, кстати, Михалков в интервью говорил.

Стариков:

- Я категорически против противопоставления белой и красной России. Это всё Россия. Надо закончить все эти распри и относиться с уважением и к имперскому периоду, и к советскому периоду. Поэтому призываю обе стороны этой красно-белой мозаики прекратить нападки на другую сторону. Относитесь с уважением к политическим взглядам, которые, может быть, вам не близки. Но взамен вы получите такое же уважение. Через несколько поколений эта рана зарастет, и мы вновь будем единым народом.

Ворсобин:

- Дай бог.

Александр, Москва:

- В принципе у нас антисоциальное государство. Антисоциальность определяется отношением к детям и старикам. У нас оно практически отсутствует. Соответственно, и все эти мероприятия государственные направлены на то, чтобы как-то отвлечь от этой социальной деятельности – и переименование аэропортов, и проблемы с нефтью. А уж про Францию и говорить не приходится. Господин Стариков говорит, что мы должны каким-то образом, каким-то мягким способом бороться за свои права. Но ведь это несерьезно.

Стариков:

- Не мягким способом, а законным. Законные способы бывают достаточно жесткие.

Ворсобин:

- Это игра по правилам противника. Когда пишут так законы, что они играют с клюшкой, а ты со связанными руками, ногами лежишь на льду и можешь только носом шайбу пинать.

Стариков:

- Поражаюсь вашему стремлению все время звать Русь к топору.

Ворсобин:

- Вот наш слушатель пишет: «При голосовании не было альтернативы менять или не менять название». Действительно, если бы на голосование поставили: «Шереметьево»…

Стариков:

- Так «Шереметьево» остается.

Ворсобин:

- Допустим, старое название аэропорта почему не фигурирует в этом списке? Может быть, люди не хотят ничего не менять. И между аэропортом им. Николая II и, условно, «Кольцово» они бы пометили старое название аэропорта. Почему не дали такой выбор?

Стариков:

- Это вопрос, который нужно задавать инициаторам этой идеи. Но я хочу сказать, что в разные периоды нашей истории у нас тоже были вопросы к наименованиям. Я вот житель Ленинграда. У нас был Ленинградский ордена Ленина метрополитен им. Ленина. Я к Ленину с уважением отношусь, но, по-моему, это перебор. Я думаю, что сам Ленин сказал бы: ребята, вы здесь как-то перегнули палку.

Ворсобин:

- Чем закончится эта история с аэропортами, как вы считаете? По-моему, последнее слово за президентом.

Стариков:

- Я думаю, что аэропорты будут стоять, самолеты будут летать. И нам надо в большей степени думать, чтобы количество аэропортов в России было значительно больше, а билеты на самолеты – значительно дешевле.

Ворсобин:

- В конце передачи я с удовольствием соглашусь с Николаем Стариковым.