Полный текст интервью Виктора Януковича телеканалам НТВ и APTN

- Мы готовы начинать, да? Господин Янукович, большое спасибо, что вы нашли время сегодня уделить нам внимание, дать первое интервью в момент вашего прибытия в Россию. Я хотела бы задать вам вопрос относительно одной темы, о которой вас еще не спрашивали. Я хотела бы спросить вас о том, почему вы призываете к проведению референдумов в разных частях Украины? Зачем вы это делаете, почему?

- Спасибо за вопрос. Я, конечно, со своей стороны хотел бы поблагодарить вас за тот интерес, который вы проявляете в этом интервью. И возможность для меня сказать или дать ответы на многие вопросы, которые вас интересуют. Что касается референдума. Это идея не новая. Это идея, которая практически была с первых лет независимости Украины. Эта дискуссия шла в обществе. И причина этому то, что Украина очень разная. Запад Украины и восток Украины имеют совершенно различные структуры экономики, имеют корни истории развития этих территорий также различные. То есть, есть очень противоречий и взглядов в тех регионах среди людей, которые их населяют. И история формирования этих регионов, она говорит о том, что противоречия, которые сегодня возникли и они набрали такой остроты, они не случайны.

Поэтому моя точка зрения, что не случайно весь мир, около сорока процентов стран мира, имеют федеративное устройство. Во многих странах с федеративным устройством имеют по два или несколько государственных языков. То есть государственное устройство и политика государства направлены на создание комфортных условий для жизни людей и развития территорий. И федерализация не несет никаких угроз развала государства. Наоборот, объединяет интересы многих людей и создает для них и для их потомков условия развития. Исповедование той культуры, которую они исповедуют, язык родной, на котором они говорят, и так далее. На мой взгляд, как раз в федерализации заложены глубокие основы демократии, демократического общества.

Поэтому противоречия, которые возникли в последнее время в Украине, закрывать на них глаза или уши нельзя. Нужно постараться услышать людей и их понять. И вот яркий пример этому - это та боль или та трагедия, которая произошла с Крымом, с которой очень трудно сегодня согласиться. Это яркий пример, когда население такого крупного региона на вот этих протестных настроениях провело референдум и вышло из состава Украины фактически. И я лично с этим не могу согласиться. Если бы это было при мне, я бы постарался этого не допустить.

- Вы одобряете присоединение Крыма к России, вхождение Крыма в состав России?

- А я вам уже ответил. Как я могу, как президент страны, относиться к этому, когда разваливается страна. И я еще раз хочу повторить, те процессы, которые сейчас проходят на востоке, юге Украины, к ним тоже нужно относиться очень серьезно. И все, что произошло с Крымом, это заслуга нынешних правителей Украины. Это их радикальная позиция по отношению к русскому языку, по отношению к тем территориям, которые населены русскоговорящим населением. Попытка диктовать им, как нужно жить, привела к тому, что люди, проживающие на этих территориях, выступили с протестами. Эта форма протеста вылилась в референдум. Только националисты со своими радикальными подходами в тех условиях, которые были в Украине, способны были достичь такого результата - разделения страны.

- Владимир Путин сказал, что вы обратились к России с просьбой об использовании Вооруженных Сил России для защиты жизни, свободы и здоровья граждан Украины.

- Я это сделал не случайно. Потому что я сам стал объектом нападения бандитов. Ведь по всей стране стали разъезжать вооруженные банды. Они в том числе преследовали и меня на территории Украины, стреляли из автоматического оружия по моему кортежу. Ранили моего офицера и так далее. Я об этом сказал и попросил не случайно. Потому что разгул бандитизма, националистов, имеющих корни фашистские, это нужно прямо об этом говорить, допускать нельзя. И на это нужно было среагировать намного раньше, когда мы проводили переговоры в Киеве. Я неоднократно говорил о том, что радикалы вооруженные сегодня не слушают уже никого - ни власть, ни оппозицию. Оппозиция на них очень мало влияет или делает вид, что не влияет. Здесь нужно разобраться. Но в любом случае, развитие таких событий, когда вооруженным путем, насильственным путем происходит смена власти, антиконституционным путем, это не должно поощряться, и этих людей нельзя называть активистами. Это бандиты, которые занимались и занимаются мародерством, бандитизмом - убивают людей.

- Если жизнь и здоровье граждан Украины в восточных и юго-восточных областях окажутся под угрозой, означает ли это, что Россия должна использовать и там вооруженные силы для их защиты?

- Я считаю, что сегодня власть имеет проблему, которую нужно решать. И сегодня не проблема президентских выборов. Как говорят, нельзя ставить телегу впереди упряжки лошадей. Вначале нужно разобраться с устройством государства, найти консенсус с гражданами Украины, со всеми регионами. Это может сделать только референдум. Референдум, конечно, это путь к конституционной реформе. Только конституционная реформа может фактически снять те противоречия или положить начало снятию противоречий, а затем - выборы. В зависимости от того, какое решение примут граждане Украины на всеукраинском референдуме, каким должно быть государство - унитарным или федеративным. Каким должно быть государственное управление. Или парламентское это государство, или президентское. И в зависимости от этого после конституционной реформы нужно будет проводить или парламентские, или президентские выборы. Поэтому поспешность при принятии решений о проведении президентских выборов - это путь к дальнейшей дестабилизации ситуации в стране. А любая дестабилизация в таких условиях несет огромные угрозы раскола в обществе. Даже возможного раскола государства. Этого допустить нельзя.

- Что касается президентских выборов. Тем не менее, они назначены на 25 мая. Ваше отношение к этому действу? Насколько выборы могут быть прозрачными, демократичными, насколько они легитимны, в конце концов? И можно ли назвать победителя этих выборов законным главой государства?

- Ну, во-первых, нужно посмотреть, как, в каких условиях нынешние правители пришли к власти. С точки зрения законности, конечно, здесь законности и конституционности нет и не было никакой. Поэтому легитимность этих выборов остается под большим вопросом. Я думаю, что это не пойдет на пользу государству, не пойдем на пользу людям. И не пойдет на пользу партнерам Украины как на западе, так и на востоке. Потому что нестабильное политически государство несет очень много проблем как внутри политической ситуации в самой Украине, так и за ее пределами. Поэтому эти выборы, конечно, вызывают всё больше и больше критики уже внутри Украины. У меня много есть источников информации, в том числе и в среде так называемых нынешних правителей, которые высказываются всё больше и больше с сомнениями, нужно ли было начинать с того, что проводить президентские выборы в ситуации, когда нет никакой определенности, каким должно быть государство. И когда уже речь идет об оказании помощи государству, экономической помощи, финансовой, здесь есть большой вопрос: как в таких условиях нестабильной политической ситуации власть может брать на себя обязательства и их выполнять? Это большая проблема.

- Что касается демократичности выборов, такое условие будет обеспечено? Или сейчас не до этого?

- О какой демократичности можно говорить, если толпы бандитов с автоматами ходят вокруг Верховной Рады, и фактически под давлением депутаты принимают законы. О какой демократичности можно говорить? Поэтому, конечно, и явка на этих выборах, и результаты голосования будут вызывать очень большие вопросы.

- Я бы хотела вас спросить о событиях на майдане 20 февраля, когда много протестующих были убиты. Кто открыл огонь в тот день и кто дал приказ открыть огонь?

- В этот период времени, когда начали стрелять снайперы, в этот период времени мы проводили переговоры. И фактически около суток с представителями трех стран, так называемый "веймарский треугольник": Германия, Франция и Польша. Это министры иностранных дел, с которыми мы вели переговоры. В этот период времени началась стрельба. И стрельба эта велась с тех зданий, которые контролировались в тот период времени оппозицией. Сразу после подписания этого соглашения, мы его подписали 21-го числа, я начал выполнять ту часть обязательств, которую брала на себя власть. И я, как президент Украины, подписал это соглашение и, не откладывая, дал задание правоохранительным органам, полиции отступить от майдана. И начать отправку спецподразделений в места постоянной дислокации. То есть в различные регионы Украины. В ответ на наши действия радикальная часть майдана отвечала стрельбой. Вот причины. Что касается меня, я никогда не давал никаких указаний стрелять. И оружие, насколько мне было известно, никогда не выдавалось тем спецподразделениям, которые участвовали в защите государственных учреждений, зданий. Они выполняли те функции, которые предусмотрены законом.

Мой принцип, что никакая власть не стоит капли пролитой крови, я исповедовал всегда. И в 2004-м году, я думаю, вы хорошо помните события оранжевой революции, я не допустил столкновения противоборствующих сторон, то есть моих поклонников и тех, кто стояли в тот период времени на майдане. Я не допустил этих столкновений. Я сам обратился к своим сторонникам, чтобы они отступили. И в этот раз я не изменил своим принципам. И когда я достаточно часто слышал в мой адрес упрек со стороны наших сторонников о том, что пора принимать решительные действия по отношению к майдану, я вам скажу, у меня рука не поднималась это сделать. Я не мог этого сделать. Это противоречило моим принципам. Но майдан делился на две части. Одна часть - это были мирные протестующие люди. Другая часть - это была радикальная часть, по которой, я считал, однозначно нужно было принимать совместное решение и власти, и оппозиции - разоружить вооруженных людей, которые несут угрозу безопасности страны. К сожалению, этого не произошло. Сейчас этой же проблемой занимается нынешнее правительство.

- Во время противостояния на майдане было несколько случаев, когда "Беркут" и другие спецподразделения начинали вытеснять митингующих, разбирать баррикады. А потом почему-то останавливались. Чем это объяснялось?

- Я очень хорошо помню каждый день и каждую минуту этих событий. И хочу вам напомнить, когда это произошло. Это произошло в тот день, когда мирные протестанты, так сказать, сторонники антимайдана, стояли возле Верховной Рады, а колонны вооруженных боевиков пошли к Верховной Раде. И в это время они инициировали столкновение. И в это время впервые мы увидели реальное оружие, из которого они начали стрелять. Потом они начали захватывать здания - Министерство здравоохранения, Дом офицеров Министерства обороны. И захватили офис "Партии регионов", где убили простых технических работников, двух человек, и подожгли. А остальные, те, кто не успели убежать, они были на крыше этого здания. В то время, когда здание горело и к этому зданию подъехали работники МЧС, пытаясь людей снять с горящего здания с крыши, радикалы их не пускали, фактически люди могли сгореть живьем. И тогда правоохранительные органы вступили в противоборство с ними. И начался бой, началась рукопашная драка. Но никакого оружия тогда мы не видели со стороны правоохранительных органов. Со стороны радикалов постоянно были выстрелы. Были и убитые, были и раненые со стороны правоохранительных органов. И вот наступление правоохранительных органов началось на фоне этого столкновения. И правоохранительные органы пошли тогда в атаку на майдан. Но фактически он преследовали вооруженных людей.

- Путин сказал, что перед подписанием соглашения 21 февраля вы звонили ему, и он дал вам совет ни в коем случае не выводить милицию с улиц Киева, иначе наступит анархия и хаос, как он сказал. Почему вы не последовали его совету?

- Вы, может быть, не знаю, как вы отнесетесь к моим словам, но я всегда привык выполнять те обязательства, которые беру на себя. И, когда я поставил подпись под этим соглашением, я уже был обречен их выполнять. А звонок и разговор с Президентом России уже был после того, как мы фактически обо всем договорили. И я верил в то, что гаранты, министры иностранных дел стран "веймарского треугольника" выполнят тоже свои обязательства. Я никогда не думал и не предполагал, что это была ловушка для власти, для президента Украины, как оказалось в самое ближайшее время. Потому что уже этой ночью меня начали атаковать боевики, открыто, с оружием. Меня и работников моей охраны.

- Так что же, товарищи, которые гарантировали договоренности, представители Польши, Франции и Германии, они как-то объяснили то, что они отказались потом от своих обещаний?

- Я до сегодняшнего дня никакой инициативы с их стороны не услышал. Хотя скажу честно, что еще не потерял надежду. Не потерял надежду. И мне кажется, что со стороны наших посредников сейчас должна быть элементарная этика вернуться к этому вопросу, в статусе кого они меня считают. Но я живой человек прежде всего. Я подписал это соглашение, вместе с ними поставил свою подпись. Но я не услышал от них даже слов осуждения в сторону бандитов, которые стреляли в мой кортеж, в мою охрану, и не один раз. То есть они открыто поставили перед собой цель дестабилизировать ситуацию. Они поставили цель и нападали на законно избранного президента. И их действия никто не осудил. Я не услышал ни одного слова осуждения в сторону бандитов, которых они начали называть активистами.

- Виктор Федорович, совершенно закономерный вопрос: откуда взялся "Правый сектор", "Спильна справа" и прочие организации? Ведь такие организации невозможно скрыть, их нельзя замаскировать. И понятно, что боевиков накачивали деньгами, их обучали. Неужели вы, ваши советники, ваши спецслужбы слепы были?

- Мы располагали информацией самой различной. Но мы никогда не думали, что подобного рода вопросы, например, противоречия, которые есть между партнерами, в данном случае это была Украина и Европейский Союз, подписание соглашений об ассоциации и зоне свободной торговли, будут поощряться… будут поощряться такие радикальные действия. Я совершенно уверен был, что мы должны были все-таки поискать способы найти ответы на те противоречия, которые возникли в наших торгово-экономических отношениях, прежде всего. Ведь я же об этом говорил открыто. Моя позиция была публичная. Я и сегодня глубоко уверен в том, что другого решения, кто бы не был президентом Украины в этот период времени, принимать было нельзя. Эта позиция была бы антинародной. Эта позиция противоречила национальным интересам Украины. Поэтому я не подписал это соглашение.

Да, была реакция. Реакция была эмоциональная. Действительно, было превышение полномочий со стороны правоохранительных органов. Но мы должны были в этих вопросах разобраться. Наверное, в этом есть и моя вина, и я ее с себя не снимал и не снимаю. Но позволять бандитам диктовать, кучке бандитов диктовать 45 миллионам жителей Украины свою волю, с молчаливого согласия оппозиции и Европейского Союза, я думаю, это не дает авторитета, не придает, я бы сказал, легитимности тем правителям, которые сейчас в Киеве находятся. И, на мой взгляд, Европа рано или поздно подойдет к решению тех вопросов, которые были подняты в торгово-экономических отношениях, в треугольнике - Европейский Союз, Украина, Россия. Это придет неизбежно. Потому что в основе любой политике, в фундаменте любой политики лежит экономика. И если решаются такие глобальные вопросы, как подписание соглашения о зоне свободной торговли и ассоциации, с таким крупным государством как Украина, подходить односторонне, с позиции силы, диктата, лишать права и возможности государство выбирать себе партнеров или принимать решения, которые выгодны этому государству, эта позиция неправильная. Тем более, что мы не отказывались от рассмотрения вопроса о подписании соглашения об ассоциации.

Мы просили сделать паузу, разобраться, найти ответы на те противоречия, которые у нас возникли. А они лежали на поверхности. Европа бы не выиграла от того, что рухнула бы экономика Украины. В этом бы была виновна Европа. Я думаю, что это невыгодно было ни Украине, ни Европе, ни России в таких условиях, как предлагались подписывать это соглашение. И нам нужно было спокойно, без эмоций разобраться, а какая же здесь роль России. И почему Украина занимает такую позицию. Нужно было хотя бы внимательно выслушать и затем проанализировать, почему это так. А я об этих причинах говорил абсолютно открыто, публично.

И я не услышал противоречий, если коротко об этом соглашении. Я только три позиции озвучу. Например, машиностроительный комплекс по-крупному складывается из трех направлений. Это военно-промышленный комплекс, это транспортное машиностроение и энергетическое машиностроение. Военно-промышленный комплекс он никакого не имеет совершенно отношения к странам Европейского Союза. Потому что та техника, которая выпускается, она выпускается в полной, полнейшей кооперации с Россией и странами СНГ. А в этой отрасли работает около 500 тысяч рабочих. Это рабочие места. И, естественно, это экономика. Сколько Украина потребляет этой продукции военно-промышленного комплекса? Не более 10%. Остальное потребляет Россия, страны СНГ и экспорт. Партнеры, кооперация, Россия - самый крупный партнер и страны СНГ. Энергетический комплекс машиностроительный - та же самая позиция. По техническим стандартам Европа никогда не покупала и не будет покупать продукцию энергетического машиностроения. Ее покупают Россия и страны СНГ. Транспортное машиностроение - то же самое. Совершенно разные технические стандарты. Взять от простого. В Европе узкая колея железнодорожная, в Украине и странах СНГ - широкая колея. И все остальные технические стандарты они только соответствуют России и странам СНГ.

Ну, и очень большой и очень крупный вопрос - это сельское хозяйство. Дотация сельского хозяйства в Европе по некоторым видам продукции достигает 30 %. В Украине - в десять раз меньше, 3 %. Соответственно, украинская продукция сельскохозяйственная не может быть конкурентоспособной по отношению к европейской продукции. Если Украина открывает свой рынок на 100 % и фактически без пошлин запускает европейскую продукцию, значит украинский товаропроизводитель уже свою продукцию на территории своей страны реализовать не будет, она не будет конкурентоспособной, она будет достаточно дорогая. А Россия, в свою очередь, защищая свой рынок от реэкспорта украинского, поднимает пошлины. И таким образом разрушает фактически наш рынок. Поэтому мы не могли пойти на такое соглашение, оно нам экономически было невыгодное. И нам нужно было найти решение, которое бы могли вместе с Россией, Европой совместно найти, доработанное соглашение, которое бы соответствовало интересам всех сторон, было подписано. В этом заключалось наше предложение. А реакция на наше предложение, конечно, была вначале эмоциональное, а потом она уже переросла в радикальные действия, которые поощрялись Западом.

- У меня есть вопрос по событиям на майдане. Вы сказали, что вы не давали приказа стрелять и что выстрелы раздались со здания, которое контролировалось в то время оппозицией. Значит, вы говорите, что оппозицией были убиты более 80 людей в те дни. Были фотографии, были видеозаписи, которые показывают, как украинские силы вооружены автоматами. А вы говорите, что оппозиция убила людей 20 февраля на майдане.

- У меня такой информации, что специальное оружие выдавалось правоохранительным органам, не было. Это первое. Второе – когда я уезжал из администрации президента, 21-го числа, вечером, я вышел во двор администрации - практически охраны уже никакой не было. Стояли единицы, можно сказать, стационарные посты охраны, которые были предусмотрены, но уже не было никаких солдат, потому что начали выполнять мы условия соглашения и отводить войска в места постоянной дислокации. Другой информации у меня не было. О том, что от баррикад отошли правоохранительные органы, отошли внутренние войска, они отошли только тогда, когда в них начали стрелять и их начали убивать. Но стреляли из тех зданий, в которых находилась оппозиция.

- После того, как вы покинули Киев, киевляне, да, наверное, и жители других мест Украины, посетили вашу резиденцию в Межигорье и их поразило богатство и такие предметы, как там вот коллекция автомобилей из нескольких десятков единиц или вот многократно везде производилась фотография золотого батона, который не знаю для чего служил. И люди, которые с трудом сводили концы с концами на протяжении многих лет, увидели в этом свидетельство коррупции и злоупотребление полномочиями. Вот что бы вы им ответить могли сейчас?

- Я много раз отвечал на этот вопрос. На этой территории находится мой дом, который я купил за свои средства, задекларированные. Он немного более 60 кв. метров. Что касается коллекции автомобилей. Да, действительно, я всю свою жизнь с ранней молодости коллекционировал старые автомобили. И об этом знали и знают все мои друзья, близкие. Это были не только старые автомобили, еще с советских времен, но это были и мотоциклы старые, это были и машины времен Великой Отечественной войны. Это были и Доджи – 2 – и Виллис, и ГАЗ-63, там были и Запорожцы, и Москвичи, и Волги, и некоторые из них, может быть, даже большинство из них, мы в буквальном смысле собирали из хлама. И стоимость их не такая, я даже не знаю какая их стоимость, потому что мы их собирали не спеша, реставрировали. Да, это мое хобби. Я это любил и люблю. Но кто имел какое право у меня их забирать? Это моя душа. Но там стояло очень много автомобилей, которые не принадлежат мне. Там находилось специализированное частное предприятие, которое оказывало различные услуги и ремонта автомобилей, и стоянки, и в том числе сохранности. О каких автомобилях идет речь, я не знаю. И в том числе об этом батоне, о котором вы говорите. Я впервые о нем слышу. Может, он где-то и был – но он не был в моем доме. В общем-то, вся пропаганда, которую развернули обо мне, в том числе, и постоянно звучащая с санкции арестов каких-то моих счетов, это все профанация.

- …западные…

- У меня никогда не было никаких счетов за рубежом. Я не имел таких средств, чтобы где-то аккумулировать какие-то средства. И у меня никогда не было никакой недвижимости за рубежом, я никогда ничего не приобретал. У меня в этом не было никакой необходимости. Все, что у меня было и есть – это все задекларировано в моей официальной декларации, я публичный политик, я много лет занимался политикой и я к этим вопросам относился принципиально. Поэтому что касается остальной территории, которая там находится, на Межигорье, она действительно принадлежит тем людям, тем компаниям, которые вкладывали в развитие этой территории достаточно большие инвестиции. И, насколько мне известно, не только в эту территорию, эти деньги вкладывались и в развитие этого района Выжгородского. Там приобретались, например, поливомоечные машины, мусороуборочные машины, какие-то объекты социальной инфраструктуры и т.д. Это все делали инвесторы. Что касается меня, то я на этой территории жил с 1999 года и тот дом, в котором я жил, мне был выделен вначале президентом Кучмой (указом президента), затем президентом Ющенко и таких домов, не только мне, их выделялось очень много. Их десятки, если не сотни, где живут бывшие чиновники, которые сейчас в отставке, бывшие президенты, премьер-министры. Но у меня сложилась такая ситуация, в которой я вынужден был этот дом, который мне был выделен указами президента, я должен был его выкупить. И я заплатил собственные деньги. Я считаю, что претензии те, которые ко мне могут быть, они уже давным-давно рассмотрены были в судах, еще в тот период времени, когда я был в оппозиции. И суды принимали соответствующее решение и признали законность моей собственности.

- На территории вот этой недвижимости, там есть водоемы и там есть различные свидетельства щедрого расходования средств. У вас есть эти документы, прежде чем вы покинули пост?

- Я хочу вам сказать, что это крупный инвестиционный проект, который не завершен, где развивалась инфраструктура и должно продолжаться развитие и строительство различных объектов инфраструктуры. И это вопрос был не мой, это вопрос инвесторов, которые вкладывали туда свои деньги. Что касается меня лично, я, как президент Украины, арендовал, администрация президента, арендовала у инвесторов, по-моему, порядка 150-200 кв. метров площадей для того, чтобы я мог осуществлять функции, которые должен осуществлять глава государства. Все остальное, я думаю, что это работа еще адвокатов, работа судов и с этим со всем нужно разобраться. Но нарушения принципов демократических до тех пор, пока не рассмотрели суды, пока непонятен вообще-то вопрос и суть вопроса, обвинять или кого-то делать в чем-то виновным, я считаю, это неправильно, несправедливо и такого не должно быть.

- Скажите, пожалуйста, если говорить про экономику страны – во сколько Украине обошелся майдан, какие средства могли бы спасти ее от кризиса до начала этих беспорядков и сколько придется потратить сейчас?

- Естественно, все, что произошло в конце ноября, принесло, с точки зрения экономики, огромный негатив. Не только для Украины, но и для наших партнеров, потому что падение экономики произошло как в этот период времени, так и в последующем оно будет необратимым. Я могу приблизительно назвать цифры. В тот период времени, когда мы получили отрицательный ответ, а, вернее, я бы сказал очень сложный ответ международного валютного фонда об условиях предоставления кредита Украине, эти условия были прежде всего предусматривающие замораживание зарплат, а, естественно, и социальных выплат. Это были условия повышения цены на газ для населения на 50 и более процентов. Мы на это не могли согласиться. Учитывая то, что ответ Международного валютного фонда уже фактически был в конце года, то есть, в ноябре, в 20-х числах, мы вынуждены были искать выход из этой ситуации, потому что мы рассчитывали на то, что МВФ согласится на те условия, которые мы предлагали по получению кредита. Но этот ответ вынудил нас искать другие варианты, каким образом мы можем выйти из труднейшей экономической ситуации. В этот период времени дефицит бюджета в конце ноября был около 5 миллиардов долларов. Это приблизительно коло 40 миллиардов гривен в украинской валюте. Поэтому нам нужно было найти деньги, чтобы закрыть этот дефицит бюджета и не допустить задолженности по социальным выплатам и кредиторской задолженности бюджета, и дальше мы должны были спрогнозировать ситуацию на 2014 год. И мы вышли с такими предложениями. У нас других вариантов не было. Ну и я скажу, что мы параллельно проводили переговоры с Россией, как альтернативой МВФ. У меня прошли очень сложные и длительные переговоры в несколько раундов с президентом Путиным и мы договорились не только о получении кредита в 15 миллиардов долларов и в 5 миллиардов кредитов по приемлемым кредитным ставкам на развитие Украины, но самый главный вопрос, я считаю, даже не кредиты. Самый главный вопрос – мы договорились о том, что мы делаем дорожную карту, которая позволит нам ликвидировать тот разрыв в товарообороте, который произошел за последние полтора приблизительно года. Это где-то 15-17 миллиардов долларов. Ликвидируя этот разрыв в торгово-экономических отношениях, в товарообороте между нашими странами, естественно, мы рассматривали целый ряд программ развития кооперации между различными отраслями промышленности. И то, что я вам говорил вот в отношении машиностроительного комплекса, это было основой наших договоренностей. То есть, на 2014 год мы видели, что мы начнем кооперацию в самолетостроении, авиастроении, судостроении, космической отрасли. Начнем строительство двух атомных блоков в Западной Украине на Хмельницкой и Ровенской атомных электростанциях и завод по производству ядерного топлива в Кировоградской области. Это была основа наших решений, которая бы создала возможность поднятия уровня экономики уже в 2014 году на 7-8%. А мы бюджет на 14-й год запланировали. В 2013 году у нас факт исполнения бюджета был триллион четыреста миллиардов гривен, а на 2014 год мы запланировали триллион шестьсот тридцать миллиардов. То есть, это очень большой рост. И под это у нас были все основания. Кроме этого, мы договорились по нашему сложнейшему вопросу, самому тяжелому вопросу – это цена на газ и условия поставок газа в Украину. То есть, мы договорились о снижении цены на газ с 430 долларов до 268 долларов 50 центов. Конечно, эти соглашения давали нам перспективу развития нашего государства на 2014 год и снимали многие проблемы в экономике.

- То есть, деньги не были бы проедены?

- Нет. И я вам скажу так – что мы получили три миллиарда долларов в первом полугодии, вернее, в четвертом квартале 2013 года, мы их использовали на закрытие кредиторской задолженности бюджета и у нас еще оставались, как говорят, некоторые хвосты, оставалась еще кредиторка на 2014 года. Но начало протестных акций дестабилизировало экономическую ситуацию и экономика Украины начала все больше и больше, как говорят, пробуксовывать, создавать проблемы. Поэтому 2014 год – мы видим сейчас и вот наши аналитики, с которыми я сегодня работаю, они считают, что, во-первых, без выполнения той программы, которую мы наметили с Россией, преодолеть проблемы в экономике практически нереально. Та риторика, которая сейчас звучит в отношениях Украины и России, она не пойдет на пользу преодоления проблем в экономике Украины, но я хочу сказать, что, конечно, от этого пострадает и Россия. И не только Россия, от этого пострадают и другие страны – партнеры и Украины, и России. И в целом я хочу еще раз подчеркнуть, что разделять вопросы экономики и политики сейчас преступно как по отношению к собственному народу, который живет в нищете, когда мы говорим о том, что нужно сокращать разрыв, социальный разрыв, между простыми людьми и людьми, которые имеют привилегированное положение, то есть, людьми с большими доходами. Все будет ровно наоборот. Конечно, кризис экономический в Украине добавит проблем и в мировом кризисе. Мы видим сейчас, что в украинский вопрос все больше и больше втягиваются страны запада и это будет приносить только негатив. Как говорят, любая война всегда заканчивается миром. И начинается этот процесс всегда, как минимум, с перемирия. Я об этом говорил тогда, когда был в Украине и когда у нас развивался политический кризис. Я говорил – давайте объявим перемирие, сядем за стол переговоров и начнем находить компромиссы. Компромиссы – это когда и одна, и другая сторона уступает, а в итоге выиграют все. Я был сторонником решения этого политического кризиса мирным путем. Меня в этом обвиняли мои сторонники, может быть, за излишнюю сговорчивость, может быть, за какую-то мягкость, но это действительно мои принципы и я уверен, что по-другому в тот период времени решать вопросы было нельзя. Но так не думали наши оппоненты. Наши оппоненты пошли радикальным путем. Поэтому я сегодня здесь с вами на этой территории провожу эту встречу. К сожалению.

- В начале интервью вы говорили очень страстно, когда речь шла о Крыме. Как вы считаете, Крым когда-нибудь в будущем станет частью Украины?

- Я еще раз хочу повторить, что Крым – это трагедия. Трагедия крупного масштаба. Моя точка зрения, что мы должны ставить такую задачу – искать пути возвращения в Крым на любых условиях. Пусть Крым будет иметь максимальный уровень независимости, какой только возможен, - и такие аналоги есть в мире и в других странах, но чтобы он был в составе Украины. Еще раз повторяю, что решение крымского референдума – это была реакция на тот радикализм, который проявили правые националистические радикальные силы по отношению к регионам юго-востока, когда они с оружием в руках начали ездить по регионам с угрозами и диктовать условия жизни коренным людям, народам, которые жили в этих регионах. А Крым – это русскоязычный регион, где живет преимущественно русское население. И эта реакция была прогнозируемая.

- Скажите, а вы планируете обсудить с президентом Путиным перспективы возвращения Крыма в состав Украины?

- Я надеюсь, что для меня будут созданы такие условия, когда у меня будет такая возможность – переговорить на эту тему, Я имел встречу с Владимиром Владимировичем в Москве, ну, вначале я имел телефонный разговор, в ходе которого мы договорились о встрече. Встреча и разговор был непростой, но те, кто меня знают, хорошо понимают, что давить на меня практически бесполезно. Поэтому у нас был разговор достаточно спокойный, но он мне, естественно, был принципиальным, этот разговор. После этого у меня еще был один телефонный разговор и сегодня речь идет о том, что в целом политика двойных стандартов, которая есть в мире, она должна закончиться. Нужно принимать решения собирать какой-то, наверное, международный форум, настоящий демократический форум, и договариваться о правилах игры. Поэтому не должно быть к одним странам одно отношение, к другим другое и т.д. Ну и международные правила должны быть для всех одинаковы. Сейчас все, что произошло в Крыму, я еще раз повторяю, я воспринимаю как трагедию и я полностью эту вину возлагаю на тех правителей, которые сейчас есть в Киеве. Потому что они позволили радикалам поехать по стране с автоматами, с угрозами и очень это вызвало негативную реакцию. Как это сейчас остановить. Я себе не представляю. Но остановить это президентскими выборами невозможно. Нужно начинать с референдума, затем – Конституция и только после изменения Конституции проводить или парламентские, или президентские выборы – в зависимости от того, какие будут сделаны конституционные реформы.

- Если радикалы в Донецке или в Харькове угрожают жизни российских граждан, то должны ли россияне посылать войска в эти регионы, чтобы защитить - там 35 или 40 тысяч солдат сейчас на границе имеется – должны ли они защищать?

- У меня такой информации нет. Сейчас есть очень много различных провокаций. Но о том, что люди, простые граждане, обращаются и просят защитить их, это реакция вполне естественная. Потому что они защищают себя, свои семьи и они хотят защитить свою землю, на которой они живут и где жили их предки, где находятся могилы их предков. То есть, мы сегодня должны больше говорить о причинах и что нужно сделать, чтобы не допустить эскалации дальнейшего конфликта, дальнейшего разделения страны.

- А если восточные регионы на юго-востоке Украины последуют примеру Крыма и потребуют вхождения в состав России?

- У нас есть с вами ответ на этот вопрос - была ли опасность разделения Советского Союза? – кто это мог предугадать? Но это же произошло. Поэтому на этот вопрос ответить очень сложно.

- Вы по-прежнему считаете себя легитимным президентом и с вашим отъездом вообще в Украине какая-то легитимная власть осталась или какие-то органы власти?

- Все, что произошло в Украине, это такой фарс, когда под угрозами, под дулами автоматов народные депутаты, парламентарии голосуют в парламенте. Когда депутатов ведут за руки на майдан, когда угрожают их семьям и т.д. Как к этому можно относиться? Моя гражданская позиция - я категорически против. Но у меня есть ответственность президента Украины, за которого проголосовал украинский народ. Как бы ни выглядело это и ни звучали мои слова, я с этим не могу согласиться и никогда не соглашусь.

- Если коллеги позволят, последний вопрос от меня. Снова о выборах и кандидатах – а точнее, о людях, которые стоят за этими кандидатами. Не секрет, что на Украине всегда была очень мощная олигархическая прослойка, которая во многом фактически этой страной и руководила, - как вы считаете, сейчас олигархи свои позиции усилили?

- Я думаю, этот вопрос лежит на поверхности. Мы видим кого назначают в регионах руководителями и губернаторами, мы видим, кто пошел на выборы. Это одни из самых богатых, а, вернее, самые богатые люди. Я думаю, что разрыв между бедными и богатыми в таких условиях и обнищание страны неизбежны.

- На Украине многие обвиняют вас в предательстве родины из-за того, что вы обратились с просьбой об использовании российских вооруженных сил для защиты граждан Украины. Вот что бы вы ответили на эти обвинения? Там прокуратура, по-моему, в отношении вас проводит расследование. Это приглашение по сути армии другого государства на территорию Украины?

- Задайте этот вопрос крымчанам и вы услышите их ответ. Да, я был неправ, я погорячился, но это не сыграло никакой роли. Свою судьбу решили люди – крымчане решили. Я был, есть и буду всегда с народом Украины. Я всегда буду отстаивать национальные интересы моего государства. Я по-другому не могу относиться к этому. Но кто-то же людей должен был защитить тогда, потому что это на моих глазах было, когда стреляли по моим машинам. Из автоматов. На моих глазах ранили офицера охраны. Я не могу всего этого рассказать. Лично у меня страха не было. Я и сегодня, если бы, как говорят, нужно было бы положить на алтарь мою личную жизнь и благополучие моей страны, я бы отдал свою жизнь - не задумываясь. Но я прекрасно понимал, что моя жизнь была нужна не для этого, она нужна была для того пафоса революционного, беспредела националистов и неофашистов, которые вооруженным путем решили захватить власть. И так дешево подарить им свою жизнь я не хотел бы.

- А вы не планируете возвратиться в Украину в ближайшее время? На юго-восток?

- Я, конечно, мечтаю об этом. Я мечтаю не просто вернуться на юго-восток – это моя родина, там могилы моих предков – я обязан это сделать. Я это обязан сделать. Хотелось бы, чтобы это произошло мирным путем. Тот путь, по которому я всегда шел в своей жизни. Я считаю, что украинский народ мудрый, что в Украине достаточно много очень ответственных людей, настоящих патриотов и, если кто-то думает построить свое счастье – я уже об этом говорил – на несчастье людей, а тем более на крови, он никогда этого не достигнет. На зле, на радикализме ни в одной стране мира никто еще ничего не добился хорошего. И здесь можно еще долго жить вот в таком состоянии, как сегодня живет страна, но ситуация будет только усугубляться и обязательно она закончится тем, что лопнет терпение у людей. И на этом строить политику нельзя. Нужно как можно быстрее не терять время, не рваться сейчас к власти любой ценой, не подтверждать еще и еще раз, что власть – это главное. Главное – это политическая стабильность, главное – это экономическая стабильность, главное – это стабильное, развивающееся государство, предсказуемое. На мой взгляд, цена этого вопроса намного выше, чем просто власть. Поэтому – референдум, конституционная реформа и только потом выборы. Другого пути нет. Что касается административного устройства государства, то вот я опять хотел бы сказать, что нужно предоставить людям слово, дать им возможность, чтобы они высказали свою точку зрения и тогда мы получим реальный ответ и, я бы сказал, рецепт по политической стабилизации в Украине.

- Вопрос о состоянии украинской экономики. Вы были президентом и очень много различных международных организаций и российских, в том числе, говорили, что коррупция была в стране. Вы берете ответственность на себя за ту коррупцию, которая царила в вашей стране за время вашего президентства?

- Начиная с мая 2010 года, мы начали беспрецедентную компанию реформ в Украине. Все реформы, которые проводились в Украине, были направлены на улучшение экономики страны и благосостояния наших людей. И один из больших и главных вопросов – это был вопрос коррупции. Мы приняли пакет антикоррупционных законов, который сегодня действует в Украине. Я, конечно, был бы неправ, если бы я сказал, что мы преодолели коррупцию. В истории многих развивающихся стран, таких, какая есть Украина, такие периоды были аналогичные, как и в Украине. Поэтому, конечно, я был недоволен тем состоянием борьбы с коррупцией, которая была в Украине. Уже в последнее время мы приняли решение о введении должности омбудсмена, который бы защищал интересы малого, среднего бизнеса, потому что крупный бизнес нашел пути защиты, а малый и средний – нет. Масса вопросов, которые нужно решать о борьбе с коррупцией, их нужно было решать, мы их решали и быть довольным или удовлетворенным этой работой, я думаю, ни у кого не повернется язык, в том числе и у меня. И эту работу нужно продолжать и сейчас. Но она будет эффективной только тогда, когда будет стабильная страна. Повторяю, поэтому в основе решения всех вопросов стоит вопрос один – что нужно сделать, как сделать страну стабильной, как ликвидировать последствия политического кризиса, как сегодня найти консенсус с гражданским обществом, как найти консенсус с регионами, которые являются очень разными, учесть их интересы. Об этом идет речь.

- Но ведь вы сказали, что это политика и что коррупция начинается сверху, с президентской должности, с семьи, которые обогащаются и, так скажем, присваивают богатства Украины, а страна становится банкротом тем временем.

- Я вам скажу так. Все вопросы, которые были, есть ко мне и будут, и к моей семье – на них можно найти ответы только путем следствия или судов. Я вам частично ответил на вопрос, касающийся меня лично. Мне сложно ответить на вопрос, который касается моего окружения, потому что каждый из них, как гражданин Украины, несет такую же ответственность перед законом, как и я. И я никогда не защищал и не буду защищать тех, кто нарушал и нарушает закон. Что касается моей семьи, речь, наверное, идет о моем старшем сыне. Он давно самостоятельно живет, он несет такую же ответственность, как гражданин Украины, как и все. Никаких для него эксклюзивных условий или правил жизни я не создавал. Из его слов я с ним на эту тему достаточно часто говорил, со своим сыном. Из его слов. Значит, он всегда стремился, чтобы его бизнес был прозрачным, он всегда стремился к тому, чтобы привлекать аудиторские компании, которые бы делали аудит его бизнеса и этот отчет был публичным. Это легко проверить. И получить ответ на этот вопрос. Насколько я знаю, партнером его была одна из известных компаний «Прайс уотер хауз куперс». Вы, как журналисты, имеете право, и я вам буду очень благодарен, если вы свяжетесь с этой компанией и получите такой ответ от них – насколько это публично и насколько это прозрачная компания, которой владеет мой сын. Мне тоже это будет интересно.

- Сын в России тоже?

- Да, сын в России.

- А вы по-прежнему живете в Ростовской области или в Москве?

- Я некоторое время был в Ростовской области, потом, когда я приехал в Москву на встречу с президентом Путиным, я некоторое время пожил там. И сейчас можно сказать вернулся сюда, но опять думаю переехать через некоторое время в Москву, потому что мне нужно так или иначе встречаться с людьми. Очень многим неудобно, и у меня нет здесь таких условий в Ростовской области, чтобы встречаться с людьми. В Москве я иногда встречаюсь в гостиницах, ищу возможности, потому что большое количество людей сегодня очень напугано, выехало с Украины, их тоже преследуют, люди, даже совершенно мне незнакомые, обращаются – те, которые живут в Украине, они приезжали ко мне и просили защиты. Я считаю, что, конечно, такая политика несет большие угрозы и политика преследования по политическим признакам, она не может быть успешной. Даже я вам такой маленький пример приведу, касающийся нынешних правителей киевских. Скажите, разве это правильно, что они принимают решения, чтобы разрывать отношения с Крымом? Не пускать украинских граждан в Крым? Возводят это в статус преступления – что, если кто-то будет ехать в Крым или, тем более, вкладывать какие-то деньги в развитие Крыма? Разве таким путем можно Крым вернуть в Украину? Разве можно путем отключения электроэнергии строить дружеские отношения с Крымом? Конечно, нельзя. Конечно, я даже не знаю, какие здесь подобрать слова – тупость или… Ну, это не от большого ума и, конечно, это не от любви. А на ненависти ничего хорошего не построишь. Я уверен в том, что не такая политика сегодня нужна Украине. Во-первых, нужна политика примирения, во-вторых, политика консенсуса, широкого консенсуса, с участием гражданского общества. Не может сегодня кучка людей – или это кучка политиков, или это кучка бандитов на майдане – решать судьбу всего народа. Этому нужно положить конец. Это моя позиция. Принципиальная.

- Большое спасибо, господин Янукович, вы нам отвечали более часа, я думаю, что вы нам дали даже более, чем час. Большое спасибо.

- Я вам также благодарен. Вам, Владимиру, Роману – за наш открытый диалог, который прошел и еще раз хочу подчеркнуть, что для меня это имеет сегодня особенную ценность. Как для человека, который в определенной степени изолирован и вот в таких условиях, когда проводится такая огромная работа по распространению неправдивой информации, я бы сказал, которая несет вред не только мне лично, а несет вред всей Украине и нашим, конечно, партнерам, когда есть вот такие компании, которые готовы освещать правдивую информацию, это очень дорого стоит. Я вам очень благодарен.