Последний путь к причалу [архив 2000 г]

Девять часов утра, огромными шмотками валит мокрый снег; пять минут - на голове сугроб. Североморск готовится проводить в городскую лабораторию тела троих погибших подводников, поднятые с «Курска».

- Тяжело будет, - говорит нам начальник пресс-службы Северного флота Владимир Навроцкий. Если родственники под бэтээры начнут бросаться - вы уж не снимайте, уберите камеру.

Разноодетая толпа разделена четкими, как лучи, и черными, как сажа, рядами почетного караула. Между шинелями ограждения протискиваются лица детей - посмотреть, что здесь, в центре...

На площади – уже тысяч двадцать пять народа. Появляются родственники из Видяева. Тишина. Медленно едут бэтээры; на броне - гробы. Под колеса летят красные гвоздики. Безмолвие на площади такое, что слышно, как хрустят цветы и чавкает мокрая дорога.

Митинг начинается: говорят Клебанов, министр обороны Сергеев, командующий Северным флотом Попов.

Родственники не слушают и не плачут. Замороженно смотрят вдаль. Никто не собирается бросаться под бэтээры. Кажется, у них кончились эмоции.

Громовой голос зачитывает список экипажа:

- Командир подводной лодки капитан первого ранга Лячин Геннадий Петрович.

Ирина Юрьевна стоит, из толпы за ее плечами высовывается рука и кидает пук красных гвоздик на ступеньки. Под ноги - в снег, в грязную кашу.

- Капитан-лейтенант Шевчук.

Пожилая женщина, будто обжегшись, швыряет свой букет туда же. И падает на грудь мужу, и рыдает, и не поднимается уже.

- Головные уборы - снять!

Все обнажают головы: офицеры, мичманы и матросы видяевской седьмой дивизии становятся на колено.

Капитан, бежавший на митинг с ребенком на руках, встал как вкопанный, сорвал фуражку и застыл по колено в сугробе. Брошенное дитятко ходило вокруг окаменевшего отца, дергало его за шинель, изумленно таращилось - а потом и само встало по стойке «смирно». И все силилось стащить шапку, накрепко завязанную под подбородком.

Трубно ревет «Свирь». К ней присоединяются боевые корабли у полуторакилометрового причала. Чайки в ужасе мечутся над водой.

"От лодки остался хвост..."

Корреспонденты «Комсомолки» встретились с офицером штаба, который видел подводную киносъемку в корпусе погибшей подлодки. Его слова: «Зрелище страшное - лодку разнесло взрывом аж до четвертого отсека» (а не до третьего, как сообщалось раньше). Иными словами, от атомного крейсера осталось чуть больше половины - одна хвостовина. Специалисты теперь даже не говорят: «подъем лодки». Говорят: «подъем кормового куска лодки».

Источник сообщил две принципиально новые вещи: во-первых, прочный корпус АПЛ сделан не из титана, а из железа, которое мощный взрыв рвал так же, как ураган туалетную бумагу. Во-вторых, конструкторы АПЛ именно в этом проекте якобы перемудрили с расчетами прочности переборок. С первого по четвертый отсек они установили слабенькие перегородки (почти на 50 процентов слабее положенных). Только реактор был отгорожен прочной переборкой. Четыре слабенькие от взрывной волны вылетели, как картонные крышки новогодних хлопушек. А пятая выдержала, защитила реактор. И спасла страну от ядерной катастрофы.

Но возгорание в хвостовых отсеках все же было - горела проводка.

С «Курска» подняты тела уже двенадцати подводников

Как это происходит? С борта «Регалии» опускается на лодку специальный трос. Водолазы цепляют к нему транспортировочный контейнер с телом погибшего моряка. На палубе контейнер вскрывают, как консервную банку, и сливают из него морскую воду. Судмедэксперты в ту же секунду приступают к идентификации. На все у них - пара часов. После этого начинается процесс интенсивного разложения. Затем тела пакуют в специальные суперпрочные полиэтиленовые пакеты, не пропускающие воздух. В пакет накачивается газовая смесь. И тела доставляют на берег.

Сейчас все двенадцать подводников находятся в североморском госпитале. По нашей информации, по лицам никого опознать невозможно. Даже Колесников, о поднятии тела которого оповестили всю страну, официально до сих пор числится неопознанным. Есть данные, что моряки умирали по-разному: некоторые были разорваны взрывом, некоторые сгорели в пожаре, некоторые захлебнулись...

Все тела извлечены из девятого отсека. Водолазы руководствовались ориентировкой покойного капитан-лейтенанта Дмитрия Колесникова. Пока длина шлангов позволяет водолазам работать здесь. Если ее не будет хватать, шланги нарастят.

Из лаборатории, где работают эксперты, просочились сведения: на некоторых подводниках сохранились синие рабочие спецовки с номерами должностей по штатному расписанию. Но точно установить личность по такому номеру невозможно: частенько случалось, что моряки надевали чужую робу.

Предсмертную записку Дима Колесников написал шариковой ручкой

Наши спецкоры встретились с офицером, который прочитал трагическое послание подводника.

- Записка - это обычный листок, выдранный из тетради, - рассказал наш собеседник.

Текст написан шариковой ручкой. Первая часть записки - служебная: данные об аварии, сведения об экипаже; часть ее командование и обнародовало.

Вторая часть - письмо жене. Он писал, что любит, писал, что беда навсегда разлучает их. Просил беречь себя и отца. Командованию Дмитрий уделил всего пару абзацев. Любимой - почти весь лист...

С записки сделаны две копии: служебную часть откопировали командующему флотом адмиралу Попову, личную - Ольге Колесниковой. Полный вариант текста вдова, скорее всего, никогда не увидит. Оригинал записки передан следователям Главной военной прокуратуры РФ, которые ведут уголовное дело о гибели «Курска». Теперь это документ под грифом «совершенно секретно».

В штабе долго думали, как лучше передать записку вдове. Сначала хотели вставить в черную рамочку.

Потом решили отдать в конверте - вместе с ручкой, которой записка писалась.

Кроме ручки, у Колесникова нашли связку технических ключей от каких-то рабочих шкафов и дозиметр - крохотный прибор для замера дозы радиации, такие приборы были у всего личного состава, несшего службу рядом с реактором.

Материалы подготовили Ульяна СКОЙБЕДА, Виктор БАРАНЕЦ. (Наши спец. корр.). Мурманск - Североморск.