Александр Градский: «Умение и владение голосом дороже, чем диапазон».

28 мая в пресс-центре «Комсомольская правда» состоялась пресс-конференция певца и композитора А.Градского.

Вопрос: Александр, в последний раз вы были в Новосибирске в 1992 году. Изменился с тех пор наш город? А.Г.: Да я практически не видел городов, в которых бывал, во время гастролей.

Вопрос: Говорят, вы в течение 3 часов сами осматривали зал перед выступлением. А.Г.: Да, это у нас обычная практика.

Вопрос: Выступление в нашем городе относится к гастролям, или это был просто выезд? Любите ли вы гастроли? А.Г.: Это был просто выезд. А поводу гастролей здесь сложно сказать – это работа. Если тебя приглашают, то обговариваются условия, и ты приезжаешь. Если нет работы, то сижу дома.

Вопрос: Из чего складывается ваша жизнь? А.Г.: Обыкновенная жизнь – женщина, дети, записи. Моя жизнь почти не изменилась. Какие были отношения со СМИ, такие в принципе и остались.

Вопрос: Скажите, а слово «журналюга» ваше? А.Г.: Да мое. У меня была интересная история в связи с этим словом. Есть у меня один приятель-журналист. Он сказал: «Ты придумал слово «журналюга». Давай его залетуем». И во всех статьях он стал писать это слово. Прошло 3 года. В одной из газет вышла статья о современной журналистике. Статья начиналась словами: «не знаю, кто придумал такое замечательно слово…». Очень многим понравилось это слово. Я свободный человек со свободным мышлением.

Вопрос: А музыкальный театр Градского, это не ограничение вашей свободы? А.Г.: В каком-то смысле - да. Любая работа с подчинением другим людям это ограничение свободы. Я работаю в комитете по культуре правительства Москвы. Я напрямую подчиняюсь через руководителя театра мэру Москвы. Просто есть субординация, и ее надо соблюдать. Однажды я поехал в Санкт-Петербург, где должно было состояться программное мероприятие одной из политических партий. Мне заплатили деньги за выступление. Я захожу на репетицию, и вижу, что за моей спиной висит плакат с надписью: «Голосуйте за…». Я попросил, чтобы сделали так, что пока я пою, сзади не должно быть этого плаката. Но в итоге все осталось, как было. И я попросил, чтобы мне больше не звонили. Нельзя быть совершенно свободным от общества, живя в нем. Все зависит от степени свободы.

Вопрос: Вчера вы пели в основном старые песни. Почему? А.Г.: Многие приходят, чтобы услышать старые песни. У меня вообще такая практика: если я приезжаю в город, где давно не был, то программа ознакомительная, а уже в последующем я, основываясь на этом привожу совершенно другую программу. Песня «Как молоды мы были» была написана для певицы. Эта песня должна была исполняться у костра. Вообще планировалось 2 песни для фильма «Моя любовь на 3 курсе»: перовая – костровая, и вторая – жесткая песня про стройотряды. В итоге осталась костровая. Ее немного переделали. Сделали аранжировку с жестким третьим куплетом. Это было узаконено. Александра Пахмутова написала партитуру дальше уже записали песню. В принципе эта песня для кино, т.е. она не было специально придумана.

Вопрос: Какие основные (главные) моменты вы можете выделить из своей деятельности за последние 15 лет? А.Г.: Было сделано очень много: работа в Большом театре со Светлановым («Золотой петушок»). Также был проект «Шлягеры уходящего века в Санкт-Петербурге и Москве». Выпущено огромное количество музыки в виде пластинок. С 1993 года я начал выпускать компакт-диски со старыми песнями практически самостоятельно. Было 6 сольников в ГЦКЗ «Россия», где были предприняты попытки собрать на сцене около 600 музыкантов и артистов. Закончены 3 балета и опера. Я преподавал в Гнесинке. Много ездил за границу, работал с известными музыкантами. Также были гастроли в Японии. Вырастил 2 детей. В какой-то период меня попросили написать свою биографию. Я 4 часа сидел за компьютером вспоминая все.

Вопрос: Ваши дети имеют отношение к музыке? А.Г.: сын закончил музыкальную школу, дочь не доучилась. Они не очень хотели крутиться в музыке, поэтому я и не настаивал на этом.

Вопрос: Как вы относитесь к русскому року и музыкантам, которые его поют? Есть ли у вас контакты? А.Г.: Контакты у нас на уровне приветов. Для меня вообще не существует такого понятия как «русский рок». Конечно, эту музыку можно отличить от аналогичной на Западе, и сразу можно понять, что поют ее русские. Музыки не получилось, равно как и поэзии. А получился некий социально-бытовой музон. Я его называл СНГ – советская народно-гитарная музыка. Я не отрицаю, что некоторые люди действительно талантливы. Но явлением мировой музыкальной культуры это не стало. А стало явлением социально-эмоциональным, и присущем нашей стране. Иногда у нас человек необразованный и непрофессиональный только за счет своего темперамента и таланта становится интересным людям. Но при этом я могу говорить, что к музыке это не имеет никакого отношения.

Вопрос: Некоторые называют вас основателем русского рока. А.Г.: Вот это и ужасно. Я ничего не основывал. У меня первая программа была полностью на русском языке. Может быть, я в какой-то момент что-то такое сформулировал как музыкант, автор и певец. Вполне возможно, что кому-то это пришлось по душе. И были ребята, которые брали в руки гитару, анализировали то, что сделал я и пытались повторить. Я точно знаю, что, скорее всего это просто эмоциональные действия. Я даже не был первым руководителем или участником рок-группы. Я был где-то третьим. До нас были созданы группы «братья», «Соколы». А мы где-то в 1965 году впервые сыграли концерт как группа «Славяне». Мы пели по-английски, русского репертуара у нас не было. А русские тексты появились где-то через год, но там была уже другая группа – «Скоморохи». Но все это было примитивно и плохо. К этому нужно было добавлять профессионализм, учиться играть и петь, развивать себя. Многие группы, которые были созданы позже практически на этом же уровне и остались, сохранив этот эмоциональный настрой. Вопрос: Люди включают телевизор и видят вас, но почему-то мало народу удалось проникнуть на концерт. На телевидении что-то будет? А.Г.: В ближайшее время, приблизительно через год, будет записываться опера по Булгакову «Мастер и Маргарита», которую я давно пытаюсь реализовать. Сейчас готова демонстрационная фонограмма, я сам пою за всех персонажей. В аккомпанементе у меня «пластмассовый оркестр». Так я называю компьютерный оркестр. Он звучит, конечно, похоже, но все равно не сравнить с настоящим. Проблема подбора исполнителей пока не решена. Автор поставил нелегкие задачи для вокалистов. Вопрос: Скажите, а ваши балеты ставили? А.Г.: Да, поставили все 3 балета в киевском театре для детей и юношества. Там была замечательная труппа. Это были: «Маугли», «Еврейская баллада» и «Распутин». 2 балета были переложены для театра ледовых миниатюр Игоря Бобрина. Вопрос: Каков ваш дальнейший путь? А.Г.: Дальше по пути следования Москва, а 7 июня я улетаю в Днепропетровск, а затем будет перерыв. Вопрос: По прошествии лет вы как-то критически относитесь к тому, что делали в 70-80-е гг.? А.Г.: Году в 1994 в России было оборудование для многоканальных записей. Берется пленка, записывается 24-дорожечная фонограмма (она записывается наложением, т.е., те, или иные инструменты могли быть вынуты и заменены другими. Аранжировка может быть улучшена. В 1989 году я выпил водки, зашел в дом звукозаписи. В шкафу у меня хранились записи всех пластинок. Я их все собрал и размагнитил. Потом конечно сожалел. Но я сделал это для того, чтобы потом не было соблазна что-то изменить или улучшить в песнях. Вопрос: А как вы относитесь к пафосу? А.Г.: Смотря, в чем выражается пафос. Если это пафос Вагнера, то положительно. А если какие-нибудь спортивные песенки, то не очень. Этот элемент есть, и без него никуда не денешься. Вопрос: Ваши поклонники говорят, что у Градского все в порядке с иронией, а с самоиронией проблемы. А.Г.: Надо просто слушать внимательно все мои записи. Лично у меня нет к себе вопросов по части самоиронии. Искусство подсмеиваться над собой подразумевает поэзию, а я пока ни у кого этого не вижу. В России не любят людей уверенных в себе, которые что-то умеют делать, которые реально говорят о своем деле, которые отвечают за свои слова. И одновременно любят людей, которые говорят то, что думают. Поэтому поклонники у меня еще есть. Вопрос: Кого-нибудь из бардов вы любите? А.Г.: У меня есть несколько имен, которые я бы назвал определяющими – Галич, Высоцкий, Окуджава, Ким и некоторые песни по авторам (Городницкий, Визбор). Но такого направления музыкально-поэтического бардового я не вижу. Барды – это не схема общения профессионального музыканта с публикой. Поэтому мне трудно оценить это. Вопрос: Сейчас есть диски – «Весь Градский». Это чистое пиратство? А.Г.: Конечно. У меня есть свой стиль борьбы с пиратством. Достаточно заставить директора магазина получать подтверждение автора о качестве пластинки. Конечное место обмана – это место продажи. Люди, которые покупают мои диски сразу отличают подделку. Во-первых, это цена, во-вторых, оформление. Я иду по принципу более качественного оформления. Нужно почувствовать, как будто у тебя в руках находится коллекционная книга. Вопрос: Вы еще никак не связаны с мюзиклом. Хотя вас считают автором первой рок-оперы. А.Г.: Нельзя сказать, что «Стадион» - это рок-опера. В ней очень много синтетической музыки.